Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
— Ты что, заснул?! На дорогу смотри, а то людей подавишь!
Машина останавливается у группы стоящих батарейцев. В кузов грузят раненых офицеров.
— Вот тебе накладные на снаряды, — Руденко сует мне пару сложенных пополам листков серой канцелярской бумаги, — остальное сам знаешь.
— Так точно! — накладные отправляются в нагрудный карман гимнастерки.
— Давай. Сам знаешь, какое у нас положение, постарайся обернуться быстрее.
— Есть.
Вскидываю правую ладонь к виску.
— Андрюха, у первого же регулировщика тормозни, я — в кузов!
У Сладкова рана не очень серьезная — осколок зацепил лучевую кость левой руки, перерезав проходящие по запястью вены. Со своей перебинтованной рукой он похож на неудавшегося самоубийцу. Его вовремя перевязали, он в сознании. Комбату досталось серьезнее — осколок бомбы вырвал часть бицепса правой руки, он потерял много крови и сейчас лежит в забытьи. Лицо серое, осунувшееся.
— Все будет нормально, товарищ лейтенант, скоро в медсанбат приедем.
Это я пытаюсь подбодрить взводного, а у самого на душе неспокойно — знать бы еще, где этот санбат располагается. Пяток километров машина пролетает на максимально возможной скорости. Трясет пустой грузовик изрядно, приходится придерживать Гогелашвили, чтобы его не швыряло по кузову. Наконец, «шевроле» сбрасывает скорость, сползает на обочину и замирает. Я высовываюсь из-под тента, есть регулировщик!
На кадрах кинохроники в качестве военных регулировщиков выступают молодые улыбчивые девицы с ППШ за спиной, лихо размахивающие флажками, да еще успевающими козырнуть проезжающим начальникам. В реальности это, чаще всего, усатые дядьки предпенсионного возраста. К одному такому усачу я сейчас и бросаюсь.
— Где ближайший медсанбат?
Глянув на мою перекошенную физиономию, дядька флажком указывает на дорогу, ведущую на северо-восток.
— Там. Километра два будет.
Действительно, проехав два километра, мы находим медсанбат одной из стрелковых дивизий, куда и сдаем обоих раненых. Сдаем уставшему мужику в перепачканном грязью и кровью, некогда белом халате. Комбата сразу уносят в операционную.
— До свидания, товарищ лейтенант, — я прощаюсь со Сладковым, — надеюсь, скоро увидимся.
— Я вернусь, обязательно вернусь, — обещает взводный.
Он остается, а я бегом возвращаюсь к машине.
— Поехали, Андрюха. Знаешь, где склад боепитания был?
— Ага.
— Не ага, а так точно, — автоматически поправляю водителя. — Вот туда и поехали. И жми на полную, батарея без снарядов сидит.
Копытов жмет и спустя час мы находим нужный нам склад, он, к нашему счастью, с места не сдвинулся.
— Куда вам столько? — удивляется начальник склада, которому я вручаю накладные. — А почему подпись Руденко? Гогелашвили где?
— Ранен комбат, в медсанбате. Руденко батарею принял. А мы все выпустили, до последней железки.
Укупорочные ящики стоят прямо на земле. Начальник склада отмеряет штабель, отсчитывая количество ящиков.
— Вот до сих — все ваше. Грузите. Помощников я сейчас пришлю.
Пересчитывать некогда. Да и смысла мухлевать с тридцатисемимиллиметровыми патронами нет, на сторону их не толкнешь. Помощники, однако, не торопятся, мы успеваем закинуть в кузов четыре тяжеленных ящика, прежде, чем появляется четверка солдатиков с ефрейтором во главе. Да и работают складские воины без огонька, на мои подгоняющие команды вяло огрызаются. Наконец, минут через сорок после начала погрузки наш грузовик начинает обратный путь. Грузоподъемность «шевроле» две с половиной тонны, мы загрузили почти четыре. Рессоры чуть в обратную сторону не выгнулись, мотор с натужным воем тянет перегруженную машину.
До батареи остается совсем немного, когда Копытов бросив взгляд в левое окно кабины говорит мне.
— Танки.
Спокойно говорит, без испуга. Да и я за последнее время настолько привык, что танки могут быть только своими, что далеко не сразу обращаю внимание на слова водителя. Только приглядевшись, различаю угловатые башни и набалдашник дульного тормоза у переднего танка.
— Сворачивай! Немцы!
Копытов крутит руль и одновременно жмет на тормоз. Перегруженная машина едва не съезжает в кювет. Со скрежетом врубается задняя передача. Поздно! Пока мы ехали им наперерез, немцы не стреляли, а стоило предпринять попытку уйти, как передний танк остановился и повел стволом орудия.
— Прыгай!
Обычно, процесс покидания кабины «шевроле» занимает у меня довольно приличное время, габариты больше среднестатистических, да и возраст уже не тот. Но в этот раз я катапультировался за секунду. После прыжка на ногах не удержался и кубарем полетел в кювет. На втором перевороте меня догнала ударная волна: ударила по ушам, дыхнула раскаленным. Докатившись до конца, я тут же подхватился. Кабина грузовика пылала, тент горел, вот-вот займутся ящики в кузове. Благо сам кузов стальной.
— Андрюха! Копытов!
А в ответ только треск пламени. Не повезло сегодня парню. Дальше лежать у горящей машины смысла не было, скоро начнут хлопать патроны в ящиках, трассеры полетят куда попало. Я огляделся, кругом чистое поле, ни сбежать, ни укрыться. Тогда, стараясь не высовываться, я на четвереньках рванул по кювету обратно. Успел таким образом преодолеть полторы сотни метров, когда передо мной на дорогу выбрался немецкий танк.
Из люка торчала голова танкиста в черной пилотке, перехваченной большими наушниками. Он не мог не заметить меня, с его места кювет никакого укрытия не давал. Я замер. От танка не убежишь, да и гоняться никто не станет, срежут одной короткой очередью. Танк взревел мотором, скрежетнул гусеницами и проехал мимо, обдав вонью выхлопа. Немец скользнул по мне равнодушным взглядом. Он посмотрел на меня как на насекомое, которое можно походя раздавить, но незачем, к тому же лень делать лишнее движение. Чуть дальше на дорогу выполз еще один танк. Еще один танкист, взглянув на меня, мы даже встретились с ним взглядом, проехал мимо. Где-то в груди заныло, неужели пронесет?
Рано радовался. Как только вслед за танками на дорогу выполз гробообразный бронетранспортер, сердце тут же сжалось — это за мной. Так и оказалось. Съехав на обочину, бронетранспортер замер напротив моей лежки. Поверх борта на меня скалились фрицевские рожи. Так близко я их видел только мертвых или пленных, а эти живые, здоровые и, в отличие от меня, с оружием. Лежать дальше показалось мне бессмысленным. Я встал и выбрался на дорогу, где меня уже ждали четверо в касках и камуфляжных блузах.
Один, видимо, офицер, что-то приказал второму. Второй щелкнул каблуками, ткнул стволом своего МП в направлении моего живота и что-то гавкнул. Ремень требует снять, дошло до меня. На, подавись. Ремень с флягой и подсумками забрал третий фриц с маузеровским карабином. Второй, еще раз ткнул в меня стволом и забрал снятую мной командирскую сумку. Сумку он передал офицеру. Тот сунул в нее нос, ничего интересного не нашел и что-то напомнил второму. Тот вернулся ко мне и вытащил из нагрудного кармана документы, проверил остальные карманы. Офицер заглянул в них, полистал, сунул в сумку. Достав карандаш и блокнот, он начал что-то писать, остальные ждали. Только один, четвертый, самый молодой из всех, не спускал с меня глаз и черного дула своего маузера.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
