Я продолжаю работать в одиночестве. Работаю долго, допоздна. Затем я иду по городу, немного потерянная, до «В&В». У меня болит живот, и мне хочется пить.
Когда я кладу руки на стойку, барменша восклицает:
— Они тоже в краске!
Краска у меня была не только на руках, но и на лице, на волосах, пряди оставались склеенными ею. Парни вокруг меня беспокоятся:
— Ты сдохнешь, если будешь продолжать в том же духе. Нужно надевать перчатки и не мыться трихлором. Это дерьмо — сильнейший яд.
Я смеюсь и заказываю пиво.
Темная ночь. Я возвращаюсь, пошатываясь. В голове легко, я могла бы коснуться звезд. Я мгновенно заснула. В шесть часов я на ногах. Я пью кофе, глядя на мачту — скоро я займусь тобой, — и спускаюсь в машинное отделение.
Однажды утром меня разбудила боль в животе. Я встаю, всё вокруг кружится. Я быстро хватаюсь за стену. В полдень я вернулась в город. Я ем, сидя возле памятника морякам, погибшим в море. Вороны кругами летают вокруг меня, и каждый имеет право на кусок сурими[22]. Скрим пересекается со мной возле магазина «Чай-кофе»:
— Ты пьяна?
— Нет, это из-за краски, — отвечаю я, потирая глаза.
— Тебе надо прекратить работу… Разобраться с начальством.
Идея насмешила меня. Когда я вновь открыла глаза, он исчез. Слезы блестели на моих ресницах. Мгновенно я потерялась, стоя как вкопанная на тротуаре. Остановилась какая-то машина. Брайан окликнул меня:
— Куда идешь?
— Я не знаю.
— Садись!
Я пристраиваюсь сзади, за спинкой его сиденья, он хорошо пахнет гелем после бритья «Олд спайс». Брайан наблюдает за мной в зеркало заднего вида. Я закрываю глаза.
— Тебе плохо? Какого дерьма ты набралась?
— Я не употребляла дерьма, немного пива по вечерам, и то не всегда. А сейчас я опаздываю на работу. Знаешь ли, мне действительно необходимо закончить красить машинное отделение, если я хочу заполучить мачту.
Я открываю глаза, когда мотор сбавил обороты, я вижу город доков и корабль «Бесстрашный».
Брайан сварил кофе в красивом аппарате для приготовлению экспресс-кофе. Он дал мне одно сухое печенье с кусочками шоколада. Он указывает мне на приоткрытую кабину:
— Сейчас ты ложишься и спишь.
— Ты возьмешь меня матросом, когда у тебя начнется сезон ловли крабов?
— Поговорим об этом позже. Иди спать.
Я повстречалась с Энди, когда снова спустилась к верфи. Он выглядел очень недовольным при виде меня в этот час на улице.
— От краски я чувствую себя больной, — бормочу я. — Кружится голова.
Тогда он смягчается и дает мне сутки на отдых:
— Выпей молока. Много. Выспись. И возвращайся завтра. Нужно закончить красить машинное отделение как можно скорее.
— Я действительно буду красить мачту потом?
На следующий день мужчина поставил свой рюкзак на палубу.
— Я прибыл издалека, — говорит он. — Энди только что нанял меня перекрасить палубу. Я надеюсь сделать это хорошо, потому что уже давно у меня нет документов… Впрочем, меня зовут Грэй.
Это правда, он был полностью серый — от лица до изношенной одежды, слежавшейся на нем. Голова втянута между широкими плечами, взгляд странный, мягкий — как мороженое на солнце.
— Но вы же не мачту будете красить? — спрашиваю я с волнением.
Он вытер пот со лба и ничего не ответил. Ветер с моря играл несколькими редкими волосками на его голове. Мужчина подхватил свой рюкзак, спустился в каюту и бросил его на кровать, которая составляет угол с моей. Он разложил несколько вещей, достал библию и засунул ее под подушку.
— Я — Лили, — представилась я. — Я перекрашиваю машинное отделение. Наливайте себе кофе. А мачта для меня.
— Добрый вечер, Грэй. Я собираюсь посетить бар. Их здесь немало.
Серо-голубые глаза со странным блеском смотрят на меня с нежностью. Но его плотный рот сложился в строгую складку:
— Я знаю, что такое бар. Это зло, это плохо для тебя. Я знаю, что тебе нужно.
В проеме двери широкие плечи создали преграду между мной и красивым вечерним небом, оранжевым краном, водой, которая играет радужными цветами за бортом. Я ухожу. Дует ветер. Две пьяные женщины с развевающимися в воздухе волосами поносят друг друга, точно взбешенные животные, перед «В&В». Я толкнула дверь. Они последовали за мной. Через оконное стекло я узнала Дина, который работал радистом на «Голубой красавице». Он нервно постукивает пальцами по краю стола, его колени дрожат.
— Добрый вечер, Дин…
— Ох, Лили…
Его взгляд скользит от меня к окну, будто ему не по себе. Сегодня пятница, день выплаты зарплаты. Я одолжила ему двести долларов, когда Энди мне наконец заплатил. Я сразу же поняла, увидев его, что он не сможет ничего мне вернуть ни сегодня, ни когда-либо еще.
— Ты понимаешь, — говорит он, — у меня едва осталось сто долларов. И я жду парня.
— Продавца крэка или кокаина?
Он пожимает плечами и уходит вглубь бара. Эд, низкорослый таксист, оживляется на своем табурете, глаза его заблестели. Он машет в воздухе руками, маленькими руками ребенка, которые вертятся как два волчка — всё быстрее и быстрее.
— Я настолько запутался во всех этих историях! — кричит он пронзительным голосом.
Рядом с ним Райан, развалившийся на стойке, и старый мужчина за рюмкой виски с пожелтевшей от никотина бородой, с густыми белыми волосами, которые обрамляют красивое, правильное лицо. Это Джои — рыжие волосы, сегодня вечером он приносит мне пиво.
Пьяные женщины смотрят друг на друга угрожающе, каждая со своего края стойки бара. Одна из них сразу же рухнула возле музыкального автомата, а потом медленно поднялась и добралась до стойки, в которую вцепилась как в спасательный буй, ее близорукий взгляд потерялся за очками, которые перекосились при падении.
— Она готова сделать минет любому! За пять долларов, за оплаченный глоток спиртного… — кричит та, которая осталась на ногах, ее красивые зеленые глаза мечут молнии. — Я, по крайней мере, делаю это даром!
Дин и его дилер опустили глаза. У Дина взгляд побитой собаки, и он смотрит на меня, как если бы он хотел извиниться.
— Спокойно, девочки, — бросает Джои своим мощным голосом, — иначе я вас вышвырну за дверь!
Возле меня пьет пожилой мужчина с отбеленным лицом. Он протягивает мне пакет, наполненный высушенными сосисками. Мы молча едим. Затем он говорит:
— Меня зовут Брюс.
Парень вышел. Дин пробрался ко мне. Я предложила ему бокал пива.
