Книга Извини, меня ждут… - Аньес Мартен-Люган

Его губы прикоснулись к моему затылку, и я улыбнулась, еще не проснувшись окончательно. Я придвинулась к нему, схватила его руку, обнимавшую мою талию. Хорошо бы не вставать, а спрятаться под одеялом и остаться рядом с ним на весь день.

– Хорошо спалось? – прошептал он мне на ухо.

Мне захотелось его увидеть, и я повернулась к нему:

– Да. Очень хорошо. А тебе?

– Спал как младенец.

Марк перевернул меня на спину, перекатился через меня, зажег лампу на ночном столике и взял часы; перед тем как положить их обратно, он скорчил гримасу и уткнулся носом мне в грудь. Я потрепала его по волосам:

– Который час?

– Полвосьмого.

– О нет, не может быть… Я собиралась быть в офисе к восьми и забыла завести будильник.

– Ну и что, будешь к девяти, ничего страшного не случится.

– Вообще-то да, ты прав.

Неужели это сказала я?

– Можно я пойду с тобой в душ? – Он уже начал подниматься с постели.

– Нам придется поторопиться!

Он поцеловал меня, и я, не выдержав, потянулась к нему. Он выпрямился и, не прерывая поцелуя, высвободился из моих объятий, после чего рывком вскочил с постели.

– Между прочим, вовсе не я валяюсь под одеялом, – заметил он, скрываясь за дверью ванной.

Я лежала и с улыбкой смотрела в потолок. В конце концов я встала и присоединилась к нему под душем. Вести себя разумно было нелегко, но я держалась твердо, времени на забавы не оставалось, пора было приступать к работе. Марк вытерся и надел вчерашнюю одежду, а меня попросил приготовить кофе. Никогда раньше я не начинала так рабочий день: уже поздно, а я все еще в тысяче световых лет от агентства! Однако, пока я одевалась, разум понемногу переключался на деловой лад, как если бы моя униформа – брючный костюм и лодочки на высоких каблуках – возводила стену между развлечениями на выходных и профессиональными обязанностями. Макияж и строгая прическа как последний штрих, и я готова к работе. Я уже выходила из спальни, когда заметила на ночном столике часы Марка. Я села на кровать и взяла их в руки; прикоснулась к корпусу кончиками пальцев, восхитилась тонкостью исполнения стрелок, мягкостью кожи, формой браслета, сделанного точно по запястью. Я тяжело вздохнула, встала и направилась на кухню.

– Ты забыл, держи. – Я протянула Марку часы.

Машина наполняла вторую чашку кофе. Он обернулся ко мне и окинул загадочным взглядом.

– А вот и твое второе я, – произнес он.

Не поспоришь: время шло, и с каждой минутой Яэль, оживавшая в выходные дни, погружалась в сон, готовилась к многодневной зимней спячке, уступая место другой Яэль, той, что из агентства. И я не могла ничего с этим поделать. Но хотя я нарушала свое внутреннее расписание и опаздывала, мне все же нравилось натягивать свою вторую кожу. Я подошла к Марку, взяла за руку и стала медленно застегивать часы.

– Спасибо, – шепотом поблагодарил он, подавая мне кофе.

«Порше» стоял во втором ряду перед агентством, я снимала ремень, собираясь встать.

– Ну вот, теперь уикенд действительно закончился, – констатировал Марк.

– Да… меня ждет много работы, но…

Он прервал меня поцелуем.

– Захочешь, приходи ко мне вечером в лавку, даже если будет поздно.

– Я тебе позвоню, – выдохнула я, отодвигаясь от него.

Я вышла из машины и, захлопывая дверцу, посмотрела на него в последний раз. Все, теперь я должна сосредоточиться на сегодняшних задачах, не думать больше ни о нем, ни о том, что мы пережили вдвоем в эти дни, – я не имею права отвлекаться. Но это не помешало мне обернуться, когда я толкала тяжелую дверь, и послать Марку улыбку, сопровождаемую вздохом. Он уехал. Меня поразила тишина на лестнице: обычно утром здесь бывает оживленно, коллеги подтягиваются на работу. Еще больше я удивилась, когда переступила порог офиса. Было пять минут десятого, но нигде не горел свет, не гудел ни один компьютер, не слышно было ни малейшего шороха, в общем, ничто не свидетельствовало о присутствии хотя бы одного человека. Шторы были задернуты, в помещении царил собачий холод. Я зажгла свет и пошла по общему залу, растирая руки. Интересно, кто додумался выключить отопление в начале декабря? Кабинет Бертрана был погружен во тьму. Мне это не понравилось, но главное, я действительно не понимала, что происходит. Я в растерянности достала телефон и проверила почту: на выходных я так редко делала это, что, возможно, пропустила какую-то важную информацию. Но нет, ничего особенного я не прочла, все спокойно.

– Я здесь, Яэль.

Я вздрогнула и обернулась, схватившись за сердце.

– Бертран, вы напугали меня! Ваша любимая игра – появляться передо мной, когда я этого меньше всего ожидаю.

– Иди сюда.

Он был без пиджака и без галстука, рукава рубашки закатаны. Вот уж точно, день начинается весьма странно. Что происходит? Что он от меня скрывает? Мне это решительно не нравилось. Я ненадолго задержалась, перед тем как последовать за ним в переговорную.

– Садись, – распорядился он, как только я перешагнула порог.

Я послушалась. Бертран закрыл за мной дверь и начал расхаживать по комнате, не произнося ни слова. Он погрузился в размышления. Выглядел он изнуренным. Таким я его видела крайне редко.

– Я разрешил всем не приходить сегодня утром, – сообщил он, даже не взглянув на меня.

С каких это пор у нас такое практикуется? За моей спиной и к тому же в начале невероятно напряженной недели? Все, похоже, серьезно. Он притормозил у окна и стал смотреть на улицу, засунув руки в карманы.

– Помнишь? Я должен был, когда сочту нужным, вернуться к разговору о партнерстве.

Партнерство… Я была так занята, что засунула эту тему в дальний ящик и крепко заперла на ключ. Мне вдруг стало трудно дышать, словно грудную клетку придавила свинцовая плита.

– С нашего первого разговора многое изменилось. Я принял ряд решений…

У меня сердце упало. По движению его плеч я догадалась, что он тяжело вздохнул. Бертран обернулся, сделал несколько шагов и остановился напротив. Оперся кулаками о стол и поймал мой взгляд. Не помню, чтобы когда-нибудь раньше он был таким серьезным, таким строгим и значительным.