Бернардо продолжил идти к нам, как будто напряжение было таким плотным, что через него надо было прорываться. Он весело улыбался и опять встал почти между нами, но, не совсем отодвигая нас, друг от друга.
— Нам нужно подтянуться к остальным, они нашли зацепку.
Эдуард позвонил сначала мне, я была на девяносто девять процентов уверена в этом, но я была благодарна Бернардо, что он пытался помочь огородить женщину от Олафа. Не то чтобы я думала, что он прямо здесь и сейчас изувечит ее, но если он пойдет с ней на свидание, то у него все встречи проходят по одному сценарию. Кровь, смерть, и такие вещи, что с живыми просто сделать нельзя, а я знала, что Олаф любит, когда жертва жива достаточно чтобы чувствовать боль, иначе это просто не интересно.
Олаф поднял руку Карен Веласкез и запечатлел на ней поцелуй, но все это время он пялился на меня. Казалось, она этого не заметила, просто улыбнулась и то, как ее это обрадовало — почти нервировало.
— Ты такая милашка, я жажду с тобой встретиться.
Она кивнула, усмехаясь, — Позвони мне.
Он улыбнулся, — Я свяжусь с тобой.
Бернардо сказал, — Теперь, пойдемте к машинам. Пора ловить плохишей.
Он изобразил, будто стреляет в нас и пошел к парковке. Медсестра крикнула вслед Олафу, — Позвони мне.
Он помахал ей, но с лица его уже стерлись все эти жизнерадостные настроения с флиртом. К тому времени как мы дошли до машин, его лицо было вполне обычным, за исключением новой бородки.
Я сделала вдох, но Бернардо прервал меня. — Ты помнишь договор, Олаф. Если ты вернешься к своему хобби на американской земле, ты потеряешь все. Свой значок, обе работы, все, и Эдуард убьет тебя, поэтому действительно все.
— Он попытается убить меня, — сказал Олаф.
Я проигнорировала этот последний комментарий, потому что Олаф должен был сказать его, впрочем, как сказала бы и я. Мы не могли позволить никому, даже Эдуарду, думать, что кто-то может быть лучше нас. Но вот детали соглашения с Олафом я узнала впервые. — Так что, кто-то еще, кроме тебя, меня и Эдуарда знают кто он такой?
— Несколько людей, — ответил Бернардо. — Но все зависит от того, что он не будет заниматься здесь своими маньяческими делишками.
Я посмотрела Олафа, — Ты должен быть действительно хорош в том, что делаешь, раз они мирятся со всем остальным.
— Я хорош во многих вещах, — произнес он ровным голосом каждое слово, как будто минуту назад флиртовал совершенно другой мужчина, но очевидно, что Олаф флиртовал не просто так, а лишь с возможными жертвами. Но если ты нравилась ему по настоящему, то и он был настоящим. Обычно, в своих мужчинах мне это нравилось, но в случае сексуального маньяка с садистскими наклонностями это было палкой о двух концах. Ему было к лицу, то, что он так открылся другой женщине, но в тоже время пугало до чертиков. «Привлекательный и пугающий, в этом был весь Олаф».
— Верю, — сказала я то, что и имела в виду.
— Правда? — он посмотрел на меня, и, казалось, искренне изучал меня, или пытался это сделать.
— Да, — подтвердила я.
— Ты взволновалась от того, что увидела меня с другой женщиной.
— Ты дал мне увидеть на своем лице то, что хотел бы с ней сделать, Олаф; конечно это обеспокоило меня.
— Это обеспокоило всех нас, — вставил Бернардо.
Олаф поднял взгляд, и я думала, что он смотрел на Бернардо, пока не сказал, — Тебя это не беспокоило, не так ли, Ник?
— Нет, — ответил Ники.
Я развернулась и посмотрела на Ники, стоящего как раз позади меня с обычным, спокойным лицом. — Вы двое знаете друг друга?
— В какой-то степени, — ответил Ники.
— Да, — сказал Олаф.
Я переводила взгляд с одного на другого. — Отлично, расскажите мне. Откуда вы друг друга знаете?
— Думаю, мы пожелали бы, чтобы остальные мужчины отошли, произнес Олаф
— Зачем? — спросила я.
— Возможное отрицание вины на основании не знания последствий, — ответил Никки.
— Что?
Бернардо похлопал Лисандро по плечу: — Давайте дадим им немного уединения.
Лисандро переводил взгляд с одного из нас на другого, и, наконец, посмотрел прямо на меня. — Ты приказываешь мне оставить тебя в комнате, и я делаю это, но только потому, что здесь Ники. Я не оставил бы тебя одну с Маршалом Джеффрисом
Олаф одарил Лисандро долгим взглядом. — Ты сделаешь то, что тебе скажет Анита. Я видел это.
Лисандро покачал головой. — Я тоже наблюдал за тобой. Я не оставлю Аниту одну вместе с тобой, даже если она мне прикажет.
Я собиралась что-то сказать, а Лисандро только развернулся ко мне и мотнул головой. — Мы все согласны, Анита, тебе нельзя с ним оставаться.
— И я в том не имею права голоса, — сказала я.
— Не имеешь, — ответил он.
— Он тебя не уважает, — сказал Олаф.
— Я уважаю Аниту, но тебе, — он указал на высокого мужчину, — тебе я не позволю оставаться наедине с нашим босом.
— Если Анита — настоящий лидер, тогда ей решать, кто с ней останется наедине.
— Да, но не в твоем случае, — ответил Лисандро.
Олаф посмотрел на меня. — Ты позволишь ему тебе указывать?
Вопрос был с подвохом. Если бы я сказала, что мужчина «управляет» мной, для Олафа это могло превратить меня из «девушки серийного убийцы» в жертву. Хоть это было и неудобным, когда он думал обо мне как о девушке, все же это было намного лучше, чем быть для него куском мяса. Я не хотела менять роль в извращенных фантазиях Олафа.
— Лисандро не указывает мне, никто не указывает, но если ты не заметил, Эдуард тоже не оставляет нас одних.
Олаф нахмурился. — Но если бы ты захотела побыть со мной наедине, он бы позволил.
— О, я понял, — протянул Бернардо. Он снова попытался встать боком между нами. Мы оба посмотрели на него. Он ответил: — Да, Эдуард не оставит. Он дал мне указания, что если я отпущу вас одних, и с вами случится что-то плохое, то он меня убьет, — он улыбался, пока говорил это, но улыбка не достигла глаз. Он совсем не был счастлив по этому поводу.
— Ты не отвечаешь за меня, Бернардо, — сказала я.
— Знаю, но не имеет значения, Эдуард это подразумевал.
— Я поговорю с ним, — сказала я.
Он пожал плечами. — Ты можешь попытаться, но если этот большой парень на самом деле убьет тебя, однажды Эдуард прикончит его, затем умрем все мы. Я — потому что он говорил, что сделает это, а остальные мужчины — потому что они были твоими телохранителями и провалились. Он убьет нас всех, Анита, поэтому сделай одолжение, останься в живых; хорошо?
Я не знала, что на это сказать. — Я большая девочка. Я могу о себе позаботиться.
