– Вот так лучше, – сказал он, устроившись около перил. – Теперь, когда вы по-настоящему засмеялись, я уже не боюсь вас.
– Боитесь меня?
– Вы выглядите такой холодной, маленькой и далекой.
– Это звучит страшно.
– Но это чертовски привлекательно, могу вас уверить.
– А у вас вид молодого человека, который говорит глупые комплименты.
– Я никогда не говорю комплиментов. Я всегда говорю правду. Повторяю, вы еще не назвали мне своего имени.
– Может быть, я и не собираюсь.
– Вы хотите сказать, что не желаете меня больше видеть? Но почему, что я такого сделал?
– Ничего, вы проявили максимум благотворительности, вы застали меня, незнакомую, на своей террасе и разрешили остаться там.
– Просил вас остаться, – было бы правильнее сказать, разве не так?
– Мне, однако, надо идти.
Она встала.
– Какие сильные духи вы употребляете. – Он понюхал с видом ценителя. – Хорошие духи. Я люблю духи у настоящих женщин, и настоящие духи, конечно.
– Я не сомневаюсь, что ваши познания в том и другом отношении глубоки.
– Это удар насмерть, не правда ли? Есть вкусы, которые, знаете ли, не приобретаются, а присущи от рождения!
– У вас макиавеллиевская манера аргументации.
– А вы по-макиавеллиевски скрытны. Ну, пожалуйста, маленькая белая душистая дама, скажите, как вас зовут? Мне необходимо это знать.
– А зачем?
– Я ведь собираюсь снова увидеться с вами.
– Ваша решительность потрясает. Меня зовут Антония Сомарец.
– Разрешите для краткости: Тони. «Тони» – что за волнующее имя и как оно идет к вам!
– Покойной ночи, господин Дакр, и спасибо за гостеприимство.
– Покойной ночи! Разрешите прийти навестить вас завтра?
– Пожалуйста, если у вас есть охота и если я буду дома.
– Нельзя ли, чтобы вы остались дома и напоили меня чаем? Вы можете надеть эту шляпу с пламенного цвета пером. Останьтесь. Я вам спою, если вы захотите. – При последних словах он откинул голову и засмеялся.
– Я слышала сегодня утром, как вы пели.
– В таком случае самое худшее обо мне вы уже знаете, но все-таки, можно мне прийти?
– Приходите к чаю.
– Страшно вам благодарен. Я приду рано, имейте в виду.
– До четырех часов я отдыхаю, мои немолодые годы требуют этого.
– Сколько вам лет, около двадцати двух? Так вы выглядите. Покойной ночи. Я буду провожать вас глазами, пока вы не скроетесь из виду.
Один раз, в самом конце холма, Тони обернулась. Он все еще стоял и смотрел.
«Нелепое существо», – сказала сама себе Тони, почувствовав, что ей до глупости хорошо. Ведь каждой женщине, в каком бы возрасте она ни была, приятно сознание того, что она нравится.
«Какой он милый», – подумала она про себя, раздеваясь.
Письмо от де Солна лежало на ее столике. Она взяла его, повертела в руках и, не вскрывая, легла в постель и сразу погрузилась в сон без сновидений.
Назавтра, ровно в четыре часа, Гуго Дакр появился у нее в гостиной.
В руках у него был огромный букет желтых роз. Маленький бутон розы был вдет в петлицу его легкого серого костюма.
– У вас очень изящный вид, сударь.
– А вы при дневном свете выглядите еще очаровательнее, чем ночью.
Он посмотрел на нее и наклонился, чтобы положить свою соломенную шляпу. Она заметила сверкающую белизну его воротника на темной от загара шее.
– Ужасно хорошо, что вы разрешили мне прийти к чаю. Я ведь теперь совсем один. Мои друзья уехали.
– Что же, у вас была трогательная сцена прощания на вокзале?
– О нет. Только вопрос: почему?
– Что значит «почему»?
– Почему я остаюсь. – Он посмотрел прямо на нее. – Я не сказал им почему.
Тони стала разливать чай. Она понимала, что ему хочется услышать от нее вопрос, почему он не объяснил друзьям, из-за чего он остался.
– Два кусочка?
– Спасибо, совсем не надо, я терпеть не могу сахара. Я покончил с ним с тех пор, как тренировался.
– Тренировались?
– Да, для гребного спорта. Я воспитывался в колледже Святой Магдалины.
– О, скажите, значит, я вижу перед собой одного из тех известных всему свету героев, которые в марте месяце устремляются в Барнес Бридж и творят историю?
– Не издевайтесь над одним из участников.
Он поставил свою чашку, обошел кругом стол и сел на диван около нее.
– Там свет падает мне в глаза. Можно мне сесть здесь?
– Скажите, вы всегда имеете обыкновение просить разрешение, после того как сделали что-нибудь, вместо того чтобы просить об этом раньше?
Он улыбнулся с мальчишеским выражением на лице, заранее уверенный, что это ему простится.
– Да, обыкновенно. Это так упрощает дело. – Тони знала, что он смотрит на нее, она чувствовала его взгляд на своей шее и руках. – Знаете, вы самая маленькая женщина, какую я когда-либо видел!
– Значит, у меня хоть одно отличие есть.
– Нет, больше того, – я думаю, что никогда еще не встречал женщины, подобной вам.
Такого рода слова, несмотря на весьма почтенный возраст их употребления, никогда не бывают неприятны. Вся жизнь создана людьми, которые говорят такие и подобные вещи тем, кому они должны говориться. За ними обыкновенно следует брак, за браком – гибель иллюзий. Тони откинулась на подушки и закурила папиросу, через голубоватый дым глядя на Гуго.
Он был очень красив в своей свежести и безукоризненной чистоте. Его нога нечаянно коснулась ее. Она отдернула свою и снова столкнулась с его ногой.
Легкий румянец залил ее лицо.
– Я хочу быть с вами откровенным, – вдруг заговорил Дакр, – если вы позволите.
– Отчего же нет, и зачем эти бесконечные разрешения? Мы оба только путешественники в чужих краях. Возможно, что мы больше никогда не встретимся.
– Неужели вы так думаете?
Он заставил ее посмотреть ему в глаза. Они с жадностью смотрели на нее.
– Вы так думаете?
– А почему не думать так?
– Ночью я думал, что мы станем товарищами. – В его голосе прозвучало мальчишеское разочарование. – Я остался, чтобы познакомиться с вами поближе.
– Это очень мило с вашей стороны, но, возможно, что, когда вы меня ближе узнаете, я перестану вам нравиться.
– Перестанете нравиться? С первого момента, как я вас увидел, я понял, что вы принадлежите к тем женщинам, которые либо производят потрясающее впечатление, либо вовсе никакого. Вы обладаете тем особым магнетическим очарованием, которое мужчину лишает покоя и выбивает из колеи.
