Книга Иди сквозь огонь - Евгений Филимонов

Кирилл не стал мудрить, придумывая способ узнать, насколько верны его догадки о причинах осмотра девушек из выпускных групп.

До него доходили слухи о прошлом директрисы, оно выглядело не слишком-то радужно. И среди того, в чём она обвинялась, присутствовало и сводничество – продажа юных девушек жадным до «свежатинки» упырям с толстыми кошельками. А уж нетронутые считались среди этих выродков особым деликатесом: овладеть такой – как раскупорить сосуд со старым вином, таящим бездну вкуса и аромата.

Лариска как-то вывернулась из предъявленных обвинений, мало того – её даже повысили до директора детского дома, переведя в другой район. Похоже, Крыска не особо горевала по этому поводу, быстро восстановив связи и вновь наладив конвейер по добыванию денег. И, если слухи верны, и она и вправду занималась торговлей телами, то старый бизнес на девчонках она обязательно постарается возродить.

Кайзер кипел от негодования, вспоминая, как жилось при старой директрисе, но это время безвозвратно ушло. Из тех, кому можно довериться оставался только Пал Палыч, но Лариса услала его в какую-то мудрёную командировку, один Бог знает – куда и насколько. Он мог действовать только сам, старших уже не было – он сам давно превратился в Старшего, стоящего над всеми вожаками групп, как младших, так и параллельных. Так вышло само собой, авторитет зарабатывался долго и упорно, не тычками и зуботычинами, а делами и советами. И, в конце концов, Кайзер стал признанным лидером детдомовской «вертикали власти», не забывая свою стаю. Он мог обратиться к друзьям, Грай помог бы советом, холодно взвесив все факты и возможности и разложив их по полочкам. Но, дело касалось Майи, и Кирилл не хотел впутывать никого, особенно Серого, чувства которого к Майе не были секретом ни для него, ни для самой Майки. Они оба уважали его, и то, с каким спокойствием он принял выбор девушки, оставшись верным другом.

И сейчас он шёл к кабинету директрисы. В конце концов, он – Кайзер! И может потребовать от неё убрать руки от любимой, пригрозив поставить детдом на уши. Тактика паханов с зоны, но его это не волновало, главное – она действенная.

Он не учитывал в своей схеме лишь одного, но понял это слишком поздно.

Постучавшись, Кирилл вошёл в апартаменты мадам Ларисы.

Она сидела за столом, который ещё хранил тепло и аромат старой властительницы этих стен. Огромный, ещё сталинских времён, он занимал без малого треть комнаты, отделяя хозяина от посетителей. Старая практика, идущая из тех ещё времен, когда он был сколочен.

Маленькие колючие глазки, делающие её такой похожей на животное, чьим именем Лариса Спиридоновна была прозвана детдомовцами, уставились на него подозрительно. И – изучающее.

– Кирилл, Бузин?

Кирилл удивился, он не ожидал, что эта стерва помнит хотя бы фамилию, не говоря об имени.

– Да, Лариса Спиридоновна. Я по личному вопросу, вы против не будете? – Он припустил в голос немного наглости, сразу противопоставляя себя хозяйке.

Это не прошло мимо её внимания. И без того маленькие, глазки сузились и буравили наглеца, осмелившегося вести себя так дерзко.

– Не буду. Только, не советую так себя вести, юноша. – Голос Крыски царапал слух, и отдавал арктической ночью.

– А и не буду. Ларис Спиридонна, я тут что хотел-то. По поводу осмотра вчерашнего. Мысли у меня нехорошие появились в голове.

– Вот и придержите их там, молодой человек. Меня ваши мысли мало беспокоят. Это всё? Или есть, что сказать ещё?

– Нет. Вы не поняли, Ларисдонна, я хочу сказать, что если с моей Майки упадёт хоть волосок, если к ней прикоснётся, хотя бы взглядом, хоть один урод – то я не знаю, что устрою здесь. Вы ведь понимаете, о чём я?

Он стоял, напряжённый, как струна и вглядывался в лицо директрисы. Да, он мог поставить на уши всех детдомовцев, и Лариска, судя по всему, отлично это знала, но почему тогда она так спокойна?

– А ты не много на себя берёшь, Кирилл? – Всё тот же лёд, всё та же ровность. – Что-то придумал, ворвался ко мне, обвиняешь в чём-то, что я даже и понять-то не могу. О чём ты, а?

– Я о чём? Я всё о том же. Тронете Майку – убью.

Всё, он сказал это. И понял, что действительно убьёт, порвёт в клочья и разбросает на ближайшей помойке, как недостойную поедания пищу. Что-то внутри ворохнулось тяжко, и замерло в ожидании.

– Убьёшь, говоришь? – Кирилл ни разу не слышал, как она смеётся. Звонкий и раскатистый смех совершенно не увязывался с крысиной внешностью и голосом. А Крыса-Лариса вдруг встала и подошла к нему, покачивая бёдрами. – Смелый щенок.

– Я… Я не… – Ярость и злость пошатнули его спокойствие.

– Да, ты не щенок… Вижу. – Директриса обогнула его и обошла вокруг, словно знакомясь с редким экспонатом неизвестного ранее скульптора. – И вправду, не щенок. Кобелёк. Даже зубы отрастил. И не только зубы, наверное?

Этого он уже не мог вынести.

Она смотрела на него, едва ли не облизываясь, похожая на киношную шлюшку, готовую приступить к «работе». Он отпрянул, и Лариска снова засмеялась.

– Кобелёк, да. Только порода мелкая. Пошёл вон, Бузин, и забудь, что напридумывал. А вякнешь ещё где – загремишь куда подальше, не смотри, что выпускной на носу, я тебя везде достану. Понял? – Взгляд её мгновенно оброс колючим льдом, маска потаскушки слетела, словно и не было. От неё запахло презрением.

Он не ушёл. Набычившись упрямо, сжав кулаки и еле удерживая себя, снова, как заклинание, повторил:

– Я предупредил. Тронешь – убью.

Что-то в глазах Кирилла, то, что пацаны и девчонки детдома видели уже не раз, убедило её – парень не бросает слов на ветер. И это завело её ещё сильнее.

– Посмотрим, малыш, посмотрим. Ступай. Вон! – Ласковый тон совершенно не соответствовал сказанному, и ошеломлённый Кирилл долго не мог понять, оказавшись за дверью, что же это было.

А за дверями смеялась угроза его будущему. Смеялась беззаботно и весело. Словно предвкушая нечто забавное.