Книга Очищение - Олег Верещагин

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108

– Ну… было…

– Было! – Романов резко выпрямился, огляделся. – У вас у всех стволы были, поклясться могу! Вы ж деревенские! Кабаны, волки, лисы, медведи, тигры, б…дь, амурские кругом! Крутизна ж из вас прет! И вы все их, стволы эти, сдали, по очереди их у вас кучка жирных бздунов, – Романов ткнул рукой яростно туда, где висели на фонарях тела бандитов, – бздунов! Отобрала! И каждый, когда соседа его трясли, сидел, ссал под себя и думал: ой, а до меня-то, может, и не дойдут… Дошли! До всех дошли! А вы и рады его в зад целовать – есть же на ком свою трусость выместить?! Есть, нерусь поганая?!

– Какая мы тебе не… – начал кто-то агрессивно, но Романов рявкнул:

– Ты мне еще скажи, что вы – русь! Нерусь вы! И нелюдь! Хуже Балабанова – он на вашем страхе тут княжил! А теперь слушать меня – по праву вашего крысиного закона, который вы у себя сами установили! – хотя Романов не отдавал приказа, но с нескольких сторон площади жахнули в воздух быстрой перекличкой карабины дружинников, и стало тихо. – Учтите, мы все про всех знаем. Как кого зовут. Кто где живет. У кого сколько рабов. Знаем, что есть и те, кто их купил, а обращается с ними – совсем не как с рабами. Мало – но есть. И про других знаем… да бесполезно бежать, дорогие мои бывшие сограждане, не просачивайтесь к выходам с первых рядов, сеанс не закончен, это еще только киножурнал был, – Романов обвел лица – в основном перепуганные – взглядом. Заговорил тише: – Что оружие сдали, что боитесь – могу понять. Даже простить смогу со временем. А вот что сами струсили и над слабыми глумились – прощенья не будет. Ни одному. Надзирателя из своих я за вами не поставлю. Нет у меня людей для этого дела. Не прихватил, не думал, что так оскотинитесь. Посему будете жить сами, а я дальше на север пойду. Таких мест, как ваше – где женщин и детей продают, а мужики на это смотрят и радуются, что не их жены и дети на продажу выставлены… пока – так вот, таких мест много, я думаю. А вы тут жить останетесь. Своим умом. И если я обратно возвращаться буду – а я буду возвращаться, не надейтесь – и мне что-то у вас не понравится – зачищу до лысого места.

– Да ты хоть скажи, что нам делать-то?! Как жить?! – в голосе была тоскливая, безнадежная истеричность. С другого конца площади поддержали:

– По каким критериям будете оценивать-то?

Романов снова плюнул на асфальт. С невыразимым презрением процедил:

– Критерии… умники. По совести буду оценивать. Покопайтесь в закромах, может, где лежит?! А если нет – так хоть ум откопаете?! Или страх, на худой конец?! – Романов обвел толпу взглядом, зло вздохнул: – Нет, вижу, вас одних тут оставлять нельзя… соль земли, мать вашу в гроб… В общем, я все сказал, больше говорить не буду, а вы – вы примете то, что я сделаю! Кончен разговор! А теперь я буду читать список, кого зачитаю – отходят вон к тем моим ребятам, встают вон у той стенки и получают ровно то, что заслужили, – пулю за издевательство над людьми. Бежать не советую. Если кто побежит – все равно поймаем тут же и раздернем конями – долго и больно, поверьте… Итак, слушайте внимательно, чтобы не переспрашивать: «А меня за что?!»

* * *

Отряд отъехал от поселка уже километров на десять. Все это время скакавший рядом с Романовым, лишь чуть позади, Провоторов молчал. Наконец молчание стало настолько красноречивым, что Романов не выдержал и буркнул:

– Давай. Говори.

– И скажу. – Голос Провоторова был не раздраженным, скорей – задумчивым и удивленным. – Это вот то, что ты там устроил… это как понимать?

– А что, мы что-то не так сделали? – задумчиво спросил Романов.

Провоторов хмыкнул:

– Да нет, до определенного момента все так. Но вот это, в финале… Бывшего личного врача главного работорговца и преступника ты назначил ответственным за санитарно-эпидемическую обстановку в районе и за социалку. Ненормальную бабку откуда-то из деревни посадил курировать продукты и их распределение. Команде сопляков, которые год нормально не мылись, раздал оружие с целью установления в районе нашей прочной власти. Одного сопляка, хорошо еще не самого сопливого, назначил старостой. А другого, уже вообще с горшка, поставил наблюдать за порядком. Я вот еду и думаю – что это вообще было?

– А кого там надо было ставить? – спокойно ответил Романов. – Этих… – он продолжал, как сплюнул, – …землеробов, крепких хозяев, надежу Расеи и отечественных производителей? Вот уж не стоит. У них хорошо если дети будут на людей похожи, позаботимся… Поселковых? Я их и не видел никого, пришипились в своих квартирках и по ночам горшки под соседские заборы выносят. Поставил, кто на людей похож. Для руководства недолюдьми они сгодятся. А там посмотрим – может, они еще и не хуже нашего справятся… Ты лучше скажи, на кой черт ты сам разминировать-то около тех складов полез? Я тебе сказал – под твоей командой! А ты?

– Детей жалко было, – угрюмо сказал Провоторов. – Не ругайся, нормально же все прошло… И все-таки ты мне вот что скажи. Не боишься, что отъедем мы на полста верст, и эти твои землеробы, как ты сказал, опомнятся, да и ночью перебьют всю твою соплячью дружину? Заодно с врачом этим и с той чокнутой? А те же склады растащат, не говорю уж про еду сдавать?

Романов усмехнулся. Вспомнил, с каким лицом тот мальчишка – Голландец, прозвище запомнилось, а имя не вспоминалось начисто – взял из рук Романова «РПК». И сказал уверенно:

– Не посмеют. Меня больше другое беспокоит – как бы ребятишки не взялись сейчас суровую справедливость устанавливать – за все и за всех разом. Был бы хоть один нормальный взрослый – поставил бы там старшим надо всем его, конечно. Я вон уж думал, – он покосился на казака, – тебя оставить.

– Ну уж нет, – помотал чубом Провоторов. – Это ну вот никак не по мне.

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108