Вокруг него цвели дикие лесные цветы, в просвет между разошедшимися кронами смотрела бледно-желтая Луна. По-прежнему пахло хвоей, к которой примешивались запахи прелого листа и древесной смолы, дикие, свободные, кружащие голову ароматы цветов.
В Камне не было ничего необычного, ничего странного. Не просвечивала сквозь него яркая, физически ощущаемая Сила, он не пульсировал, не пытался с ними заговорить. Он вообще был мертв, неподвижен, холоден и сер.
Они остановились на краю поляны, рассматривая его и никак не решаясь сказать ни слова: светловолосый Ллейн, по лицу которого ничего сказать было невозможно, Вайра, изучающая Камень с внимательным прищуром, и пятеро, Прошедших сквозь Небесные Врата.
Элейни смотрела на Камень и ничего не говорила. Больше всего ей хотелось прижаться к Илламу, потому что она боялась потерять его надолго или навсегда. Но вокруг были люди, и она боялась.
Страх, привычный и даже не очень ощутимый, начал разрастаться в ней, когда Герт, наконец, кашлянул, разрывая шелестящую ночную тишину, и спросил:
— Идем?
— Идем, — ответил Ллейн, поправляя перевязь с колчанами и убранным в сверток луком.
Остальные молча последовали за ними. Остановились в пяти шагах от Камня. Молча постояли несколько секунд, переглядываясь. Элейни видела, как беззвучно молилась Маритта. Как нервно держался за свои сумочки Венал. Как сглотнул и вытер пот со лба Герт. И как неожиданно и малозаметно усмехнулся Иллам.
— Вы готовы? — спросила Тишина, облекая их темнеющим ночным плащом. Ветер стих, птицы перестали ухать в темноте. Звезды погасли, скрывшись за облаками. Наступила полная темнота и тишина.
— Да, — безголосо ответил каждый из них, и все ответы были очень разные.
Только Элейни продолжала молчать, едва сдерживая подступающие слезы. Постепенно все обратили взгляды к ней.
Иллам покачал головой и мягко, порывисто обнял ее.
— Я думаю, мы все равно встретимся, — убежденно сказал он, — не там, так тогда, — и, подмигнув Элейни, он ласково обнял ее.
— Да! — судорожно всхлипнув, выкрикнула она, через его плечо с яростью глядя прямо на серую громаду Камня. — Да, да, да!..
В полной темноте он ожил, осветившись острым, всепроникающим, колючим белым светом, слепящим глаза; запульсировал ровно и мощно, неожиданно вспыхнул так, как, наверное, сгорают падающие с неба звезды, и все на мгновение потеряло свой смысл, — а затем наступила Тьма.
В этой тьме возник мчащийся вперед, решительно наклоня маленькую, взлохмаченную голову, мальчишка, который прыгнул в черное молчание.
Они промчались сквозь нее, вдоль и поперек тугих, упругих хлещущих струй, промчались все вместе и каждый по отдельности; они канули в горячее небытие и очнулись на холодном поле, над которым вставал алеющий рассвет.
Жужжали немногочисленные мухи и наглые комары. Они сразу же ринулись в атаку, даже и не подумав, откуда здесь, на этом нераспаханном поле взялись четверо людей? Вернее, трое людей и один эльф.
Элейни огляделась, пронзительным взглядом ища остальных. Но предчувствие не подвело ее и в этот раз. Рядом с ней на залитом рассветными лучами поле стояли трое — Вайра, Герт и светловолосый Ллейн.
Венал, Маритта и Иллам исчезли. И Элейни точно знала, что Камень направил их в иное тогда.
Ей очень хотелось заплакать, избыть тоску и горечь, комом застывшие в груди… но жестокие, бесцеремонные комары уже жужжали, снижаясь в молниеносной атаке, роем клубясь над головами. На то, что перед ними приходили в себя четверо, пронесшиеся сквозь толщу времен, этим маленьким, жужжащим «драконам» было абсолютно наплевать.
31
— Собственно, нечего тут особенно думать, — твердо ответил Вельх. — Единственное, что мы с тобой можем сделать, так это отправиться к ним. Из разумного.
— Ясно, — кивнул Фрабар, опуская голову. Вельх понял, что воин прячет от него свой взгляд.
— Что? — бесцеремонно спросил он. — Ты что-то хочешь сказать?
— Там, — с некоторым трудом, явно переборов себя, ответил тот, — среди остальных, был кто-то, кого я не разглядел, но почувствовал. От него тянуло непроглядной холодной темнотой.
— Кстати, — вспомнив слова Вайры, кивнул Гленран, — кто-то из них действительно такой. Отверженная — та, что держала твою Тень и не давала ей сбежать, говорила, что Видящий их братства, — не смотри на меня так, я сам ничего про них не знаю, услышал впервые только часа полтора назад, — так вот, их Видящий смог проникнуть в сознание только четверых. Пятый был защищен щитом непроницаемой темноты, а шестой, то есть ты, абсолютно прозрачен, потому что стерт.
— Ясно.
— Ничего тебе не ясно. Дьявол, куда же они подевались?!
— Я как раз об этом, — кашлянув, Фрабар поднял суровое, мрачное лицо.
— От него тянуло так, что, покинув Башню, я постоянно чувствовал, куда мне бежать. А теперь…
— Ну?
— Теперь это чувство внезапно исчезло. Минуты две назад, полностью, как отрубили.
— И что это может значить.
— Не знаю.
— Или он умер, или с него сняли это самое покрывало тьмы, или ты сам стал обыкновенным человеком.
— Или его куда-то далеко перенесло, — негромко добавил Фрабар.
— Да, куда-то далеко… Слушай! — Гленран неожиданно прищурился, широкое лицо его замерло, выражая пристальное внимание к собственной невысказанной мысли. — А ведь это ход!
— Что? — в мрачном, потерянном взгляде Фрабара мелькнул неожиданный искренний интерес.
— Башня! Мы по-прежнему ничего не знаем о том, что это за Башня, и для чего кто-то погнал тебя туда. Но если тот, кто открыл Врата, и тот, кто отправил тебя к Башне, — один и тот же человек, мы, вероятно, сможем что-то узнать.
Несколько мгновений они молчали, рассматривая друг друга.
— Должно получиться, — в конце концов кивнул воин, и Вельх невольно усмехнулся, глядя на его серьезное, напряженное лицо.
— Фрабар, — сказал он, — не думай о худшем. Или тебе есть кого оплакивать?
На мгновение лицо воина застыло, словно поверхность необыкновенно искусно сделанной статуи. Он ничего не ответил Гленрану.
— А друиды, если им надо, — продолжил Вельх, поклявшись себе, что вытянет из этого мрачного верзилы все и заставит его снова стать нормальным человеком, — сами найдут нас. Мы по крайней мере все время будем оставаться в лесу. Как считаешь, я прав?
— Наверное, да, — ответил Фрабар. Посмотрел на Гленрана блестящими, ничего не выражающими черными глазами, и повторил: — Конечно, прав. Ну так пошли?
— Минутку, — сухо остановил его Вельх, — ты, конечно, в седьмом колене потомок горных троллей, и после поединка, даже после часа беготни по лесу усталости попросту не ведаешь. Но я — человек нормальный. Хочу жрать… Чего ты лыбишься?..
