Сталин — могильщик революции
Подпольная работа оппозиции началась с войны цитат. Для начала Троцкий передал через Бориса Суварина на Запад неизданные работы Ленина, в том числе и письмо к съезду, известное как «Завещание Ленина». И сразу же в стране начался скандал. Журнал «Большевик» в августе 1925 г. опубликовал две реплики — Троцкого и Крупской, которые стали доказывать, что это все ложь, клевета на партию, на Ленина, на страну… Но что любопытно: проходит 9 месяцев, и Зиновьев с Каменевым обращаются в Политбюро с требованием опубликовать «завещание». Почему? Потому что до этого Рыков, который в силу своего поста — председатель Совнаркома, глава правительства — ведший все Пленумы партии, решил начать борьбу с Зиновьевым и Каменевым и разрешил публикации о том, какую позицию в 1917 г. по отношению к предстоящей Октябрьской революции занимали Зиновьев и Каменев. Как известно, Ленин их обзывал нехорошими словами, так как они были против. Рыков это использовал. В ответ Зиновьев и Каменев решили использовать «завещание», чтобы опубликовать характеристику, данную Лениным Рыкову!
История с «завещанием» вылезла на повестку дня июньского (1926) Пленума, где обсуждали сугубо экономические вопросы, обсуждали так горячо, что председатель ВСНХ Дзержинский умер от переживаний, от того, что не мог доказать Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, как нужно развивать промышленность. И затем последовало страшное обвинение со стороны Троцкого в адрес Сталина: он на заседании Политбюро заявил, что Сталин — «могильщик партии и революции». Троцкий оказался провидцем, не понимая, правда, насколько глубоко заглянул в будущее. Сталин в тот момент еще не думал о том, что партия уже изжила себя, что революция завершилась, и полагал, что революции в нашей стране найдется поддержка если не в Индии, то уж в Китае обязательно. Тем не менее он был вынужден отвечать Троцкому. И, отвечая, также использовал «завещание», говоря о том, как Ленин писал о Троцком. И с этого момента «завещание» превращается в дубинку, которой то Зиновьев, то Троцкий, то Сталин, то Бухарин, то Рыков бьют друг друга по головам.
В октябре 1926 г. Зиновьев и Троцкий оказываются вне Политбюро. Они начинают то, что очень искаженно нашло отражение в сериале «Завещание Ленина», — подготовку если не восстания, то мощного движения в партии и стране. Троцкий со своими сторонниками выступает на московских заводах, на железной дороге. Зиновьев — на крупнейших заводах Ленинграда, в том числе на Путиловском, пытаясь поднять массы в свою защиту. Они, добиваясь изменения руководства, пускают слух о том, что Рыкова якобы готовы избрать генсеком, сталкивая таким образом Сталина с Бухариным, Рыковым и Томским. Страсти разгорелись на уровне уже не Политбюро, а более широкого руководства и достигли того, что в конце декабря 1926 г. Сталин в сердцах написал заявление об отставке.
Тогда он не имел того значения, которое ему придают сегодня, он еще неизвестен широко в партии. Он не понимает, почему драка между Зиновьевым и Рыковым выливается в травлю его, Сталина. И, как я полагаю, он по-человечески решил: да пойдите вы все куда подальше, надоели вы мне со своими сварами. Нельзя без конца прикрывать главное, что есть в стране — экономические проблемы, — войной цитат.
Экономика и репрессии
Пленум отставки Сталина не принял, и он невольно оказался тем центристом, который вынужден был защищать именно средний курс. Да, индустриализация, но за счет внешней торговли. То есть, с одной стороны, то, чего требовали троцкисты, — ускоренная индустриализация; а с другой — то, чего требовали «правые», — не трогать крестьян. Будущее показало, что подобные компромиссы ни к чему хорошему не приводят. Кто мог предположить в октябре 1928 г., когда начали выполнение первого пятилетнего плана, что через год разразится мировой кризис и никто не будет ничего покупать, а будет стремиться только продать. И это тогда, когда мы влезли по уши в долги, ибо все, что мы строили в первую пятилетку, строили в долг. У Форда купили Горьковский автомобильный завод; также у американцев — Сталинградский и Челябинский тракторные, Ростсельмаш… Что делать: бросить то, что начали строить, или продолжать? Решили продолжать. За счет чего? И вот тут-то и пригодились домзаки — дома заключений, как именовали в 1920-е гг. тюрьмы, где перевоспитывали уголовников. Решили их заставить работать. Где? Прежде всего — на лесоповале. Почему? Да потому, что лес был одной из главных статей экспорта, ибо какой бы кризис ни бушевал в Великобритании, ей необходим был строевой лес. Лесоповал обходился в гроши, но мы получали за это валюту, которой расплачивались с долгами. Тогда по инициативе Ягоды, о чем написано в книжке «Канал имени Сталина» про строительство Беломорско-Балтийского канала, было решено использовать заключенных (но я хочу напомнить всем, что 90 % их — уголовники: убийцы, бандиты, насильники, воры, растратчики, те, кто к политике никогда никакого отношения не имел) как дармовую рабочую силу. И таким образом хоть как-то выкрутиться из того страшного экономического положения, в котором мы оказались.
Кроме того, членам Политбюро было очевидно, что грядет агрессия капиталистических стран против СССР — в 1930 г. папа римский открыто призвал весь мир к крестовому походу против страны нечестивых большевиков, и не было уверенности, что мы сможем отразить новую интервенцию. Поэтому и значение индустриализации усилилось. Но тут возник замкнутый круг. Неграмотных рабочих набирали на строительство заводов, металлургических комбинатов; немножко подучив, ставили их к конвейеру, к мартенам. Естественно, они тут же все ломали. Не потому, что хотели, а потому, что не умели, не имели опыта. И тогда нормальные недоработки повернули как контрреволюционное преступление. Сталинградский тракторный: три трактора выпустили — и на год закрыли. Кузнецкий металлургический пустили, на съезде отчитались, а еще пять лет доводили до кондиции половину домен. И это при том, что первый пятилетний план был в 1930 г. скорректирован чуть ли не в 100 раз. Сегодня никто не вспоминает, что в первую пятилетку мы должны были построить в Ленинграде автомобильный завод, многие наши великие стройки: электростанции, Волго-Донской канал, БАМ должны были появиться во вторую пятилетку. Все эти трудности, как я полагаю, и привели к тем страшным жестокостям, которые у нас тогда воцарились.
При этом я имею в виду не только массовые репрессии, а ту систему использования ГУЛАГа как рабочей силы. Еще раз повторяю: мы должны твердо помнить, что как минимум 90 процентов заключенных были уголовниками. Не забывайте: Гражданская война обернулась, помимо всего прочего, огромным количеством беспризорников, детей, которые остались без своей семьи. А среда беспризорников, это мы видим и сегодня, порождает преступников. Недавно увидел сюжет по телевидению, как в каком-то лагере в Свердловской области 19-летних уголовников учат читать и писать — они до этого никогда не учились. А тогда, в 1920-е и начале 1930-х?
И как поступать с этими уголовниками? Я не правозащитник и не буду рыдать над судьбой человека, за плечами которого четыре убийства или пять изнасилований. Для меня это — конченый человек. Но как поступать с этим отребьем общества? В Италии — мафия, в США — мафия, там сидят сотни тысяч за уголовные преступления, это всё нормально, это — демократия…
