Ой-ой! Джек дотронулся до пореза под подбородком, включил холодную воду и плеснул на ранку. Ванна уже наполнилась. Джек залез в нее и поскользнулся на странно зернистой эмали. «Я хочу тебя!» Джек закрыл глаза. Как грубо, как резко, как неучтиво! После секундной паузы она улыбнулась своей насмешливой улыбкой и выгнула дугой свои роскошные брови. «Не будь смешным, Джек. Я для тебя слишком стара».
Это воспоминание заставило Джека сесть в ванне. Он потянулся за мылом — просто чтобы что-то делать. Взглянул на серо-зеленую резиновую мочалку с сомнением, но все же намылил ее и принялся с остервенением растирать тело. Ледышка, вот она кто, сказал он себе тогда, хотя ее многочисленные романы убеждали в обратном; просто он ей не нравился. К счастью, она ни разу не упомянула о том случае; скорее всего забыла о нем. Но в его память он врезался намертво, и Джек поклялся себе никогда больше не совершать подобной ошибки.
Так как насчет прошлой ночи? Могли он?.. А она?.. Джек заметил огромного жирного паука, свившего паутину в дальнем углу ванной, и решил, что следует внести в этот вопрос ясность. Он вытащил пробку, накинул цепочку, которой она крепилась к ванне, на кран и вылез на деревянный настил времен, очевидно, Второй мировой, призванный служить ковриком. Самое ужасное, что события прошлой ночи напрочь вылетели из его сознания. Придется довольствоваться тем, что скажет Фрея.
Джек вытерся насухо, проверил, не кровоточит ли порез, обмотал узкое ветхое полотенце вокруг талии, закинул пижаму на плечо и открыл дверь. Так, надо подумать: вниз по ступеням, потом направо (или налево?). Он чуть было не заблудился, когда женский голос у него за спиной весело произнес:
— Доброе утро, Тарзан. Хорошо спалось?
Джек обернулся и увидел Тэш, полуодетую во что-то из розового шелка. Воздавая ему должное взглядом, она поощрительно улыбалась.
— Да, спасибо.
Ее кошачья улыбочка красноречиво свидетельствовала: она-то знает, что с ним было этой ночью, а он — нет. Джек придержал рукой полотенце.
— Ваша спальня вон там, — указала она, — а это семейное крыло. — Она отступила на шаг и помахала ему рукой: — Бай-бай.
Джек проводил ее взглядом. Почему, интересно, Фрея не живет в «семейном крыле»? — пронеслось у него в голове. Джек расправил плечи и выпятил грудь. Тарзан, говоришь?
Отыскав дверь в их с Фреей спальню, он остановился, прислушиваясь. Было тихо. Фрея либо спит, либо уже завтракает внизу. Лучше бы второе, куда проще при сложившихся обстоятельствах встретиться на людях. Джек нажал на ручку. Дверь поддалась. Он вошел и огляделся. Фрея полулежала на подушках, в глазах ее не было ни капли сонливости, а на губах играла довольная улыбка.
— Привет, — осторожно сказал Джек.
— И тебе доброе утро. — Ее хрипловатый голос и то, каким взглядом она окинула его обнаженный торс, подразумевали определенную меру интимности.
Стараясь выиграть время, Джек тщательно прикрыл за собой дверь и прошел на нейтральную территорию в центре комнаты. Она выглядела довольно сексуально, растрепанная и озорная, но простыня укрывала ее до самой шеи. Трудно было сказать, есть на ней что-нибудь или нет.
— Ты… э… хорошо спала? — спросил он.
— О, великолепно. — Она соблазнительно взмахнула ресницами, метнув из-под них синий искристый взгляд. — Конечно, не всю ночь…
Джек глубокомысленно кивнул, гадая, что она имела в виду. Он чувствовал себя полным идиотом, стоя перед ней обмотанный полотенцем, но одеваться у нее на глазах не решился. Наконец он решил поступить как Джон Вейн. Перебросив пижаму через плечо, он втянул живот.
— И как?.. — Он указал на шезлонг.
— Ужасно. — Фрея слегка передернула плечами.
Джек снова кивнул, прикусив нижнюю губу. Жаль, не было табачка во рту, не то он картинно сплюнул бы жвачку на пол.
— Ты был прав, Джек. Кровать — куда лучше.
Джек сглотнул.
Она села поудобнее, сексуально извиваясь, и глубоко, роскошно вздохнула.
— О Джек! Ночь была незабываемой.
Джек выпучил глаза:
— Еще бы!
Поскольку она молчала, а ему сказать было нечего, Джек с болезненной остротой стал понимать, что его реакция оказалась неадекватной. Улыбка Фреи померкла.
— Только не говори мне, что ты не помнишь!
— Ну… Мне классно! Но подробностей я и в самом деле не помню.
— О Джек! Как ты мог забыть? — Голос ее дрожал от обиды. — Как ты по-хозяйски натянул на себя одеяло… Этот могучий храп, похожий на ржание дикого жеребца… Как сексуально ты ворочался, как неистовый гиппо… гиппо…
Фрея хохотала как безумная. Она согнулась пополам, схватившись за живот и упав на колени. Простыня соскользнула, и оказалось, что она в джинсах и футболке.
— Очень смешно, — сказал Джек. Он должен был знать. Да он и знал, что так будет. Он с достоинством подошел к гардеробу и вытащил рубашку, придумывая, как бы получше отомстить.
Фрея поднесла простыню к мокрым от слез глазам:
— Честное слово, Джек, посмотрел бы ты на себя, когда храпел с открытым ртом. Все равно что заниматься любовью с китом, которого усыпили.
Она вскочила на ноги и принялась прыгать на пружинах, восклицая: «Мне здорово! Мне здорово!», и бить себя в грудь кулаками. Джек еще не видел ее такой.
Джек, нисколько не разделяя ее веселья, застегивал пуговицы.
— По крайней мере я не разговариваю во сне, — сказал он как бы между прочим.
— Что? — Фрея перестала прыгать. — Хочешь сказать, что я разговариваю? — Она сдвинула брови. — Чушь.
Джек пожал плечами:
— Если хочешь, могу сказать, что ты говорила.
— Со мной такого не бывает.
— Оставайся при своем мнении.
— Ну и что же я говорила?
— Я лучше промолчу.
— Давай выкладывай.
— Скажи «пожалуйста».
Фрея топнула ногой:
— Говори!
— Ладно. — Джек сложил руки на животе, потупился и тонким голосом произнес: — О, Джек, какой ты красавчик! Какой гениальный! О, Джек, будь со мной нежным. Ой!
Подушка угодила ему прямо в физиономию. Он швырнул ее обратно. Она запустила в него второй. Разразилась настоящая подушечная война. Фрея пряталась за столбами, поддерживающими балдахин. Но ей приходилось выходить за подушками, и во время одной такой вылазки Джек сумел точным ударом подушки сбить ее с ног. Он вскинул руки, издав победный клич, мгновенно забыв о полотенце, едва державшемся на бедрах. Он почувствовал, как узел ослаб и оно упало на пол. Фрея, корчась от смеха, схватилась за балдахин, который оказался не слишком надежно закреплен, и вся конструкция повалилась на нее. Фрея выбралась из пыльных складок, моргая от набившейся в глаза пыли, с черной полоской грязи на носу как раз в тот момент, когда Джек успел вернуть полотенце на место. Вокруг них, словно снежинки, кружились перья, медленно оседая на пол. Наконец глаза их встретились, предлагая перемирие.
