Звездный Всадник. Причудливое, странное имя для серьезного человека. Неужели он всегда потакает своим причудам?
В гавани теснилось много кораблей. На мачтах развевались французские флаги. Здесь было множество рыбачьих лодок всех размеров и достоинств. Она видела веселые фасады магазинов. Казалось, они подпирают спереди высокие горы. Аннетта знала, что французы намерены подписать с американскими колониями мирный договор, и понимала, что здесь ей не придется рассчитывать на помощь, даже если она придумает, как помешать Джону Патрику взять оружие на борт. И помешать, не раня чувства человека, которого она полюбила.
Ее бросало в дрожь при одной мысли, что корабль должен доставить американцам оружие, которое будет убивать тех самых людей, что она выхаживала. Возможно, для военных людей важнее прежде всего их концепции, стратегические планы, череда побед и поражений, но она видела за всем этим жизни отдельных солдат. Она знала, что пушечные ядра и мушкетные пули могут сделать с человеческим телом.
Джон Патрик, сам недавно получивший несколько пуль, тоже, конечно, это знал, но собственный опыт, очевидно, не влиял на его преданность делу независимости. Глядя на город, она вдруг почувствовала, что Джон Патрик рядом. Он двигался по деку почти беззвучно, но она сразу догадалась, что это он — тело ее вдруг пронзило, словно электрическим разрядом.
— Это Форт-Ройал, — сказал он, — столица Мартиники. Прекрасный остров. Я могу взять тебя на верховую прогулку, если захочешь.
— Как долго мы здесь пробудем?
— Надеюсь, не больше двух-трех дней.
— А затем куда?
Он поджал губы.
— Джон Патрик?
— Еще не знаю. — Он положил руку ей на плечо, и ее словно обожгло.
— Надо будет накупить тебе еще платьев, — сказал он, — здесь есть прекрасный магазин одежды по самой последней французской моде. Магазин называется «Маленький Париж».
— Ты уклоняешься от ответа.
— Я действительно не знаю, как и что будет дальше. Я еще не решил.
— А когда решишь, то будешь настолько любезен, чтобы сообщить мне об этом?
Аннетта опять не удержалась от колкости. Он всегда так поступает: сначала сбивает ее с толку, а потом демонстрирует свою власть.
— Скоро наступит Рождество. Я хочу встретить его вместе с отцом, — сказала она.
— Я постараюсь доставить тебя туда еще до Рождества.
— Что значит «туда»? Ко мне домой или в Мэриленд?
— Я надеялся, что мой дом становится твоим, — тихо ответил Джон Патрик.
Его слова были очень похожи на признание в любви. Однако он никогда не говорил, что любит ее, никогда не говорил о будущем.
Аннетта не знала, что ему ответить, поэтому промолчала. Прошло несколько секунд, и он взял ее за руку.
— Мне надо уехать в город по делам. Я довезу тебя до швейной мастерской, если хочешь, а потом мы можем отправиться на верховую прогулку в горы.
— А ты не боишься, что я попытаюсь сбежать?
— На Мартинике? Здесь некуда бежать, любимая.
«Любимая». Он сказал это слово с такой легкостью, будто мог так назвать любую женщину. Сердце у Аннетты екнуло. С той самой ночи он так осторожен в выражениях, в прикосновениях. Значит ли это, что он взял тогда, что хотел, и теперь она опять только обуза для него?
Аннетта взглянула на французские корабли в гавани.
У нее нет денег. И что бы она стала делать во Франции? Однако она должна расстаться с Джоном Патриком, в чьем присутствии теряет здравый смысл, а сердце ее становится неуправляемым. Он имеет над ней такую власть, как никто другой.
Джон Патрик ждал ответа.
— Но у меня нет денег на портних.
— Я привез тебя на корабле в том, в чем ты была, и это моя обязанность — позаботиться о твоем гардеробе, — сказал он нежно.
«Обязанность». Какое гадкое слово, но, глядя на город, Аннетта вдруг почувствовала, что очень хочет его осмотреть. Она еще никогда не бывала в таких экзотических местах. Да и долгое пребывание на корабле поднадоело. Видишь только море, которое дразнит и манит вдаль, душа жаждет новых впечатлений.
Аннетта кивнула.
— Но у меня нет капора.
— Здесь он не потребуется. — И Джон Патрик поддел на палец один из локонов, окружавших ее лицо. — Климат заставляет здешних жителей забыть о многих условностях. Да и жалко скрывать под капором такие чудесные волосы.
Голос его звучал так ласково. Аннетте до боли хотелось сжать его руку, поцеловать в губы, вновь восхититься его быстрой улыбкой, но она ничего этого не успела. Джон Патрик повернулся и приказал, чтобы спустили на воду длинную парусную лодку. Аннетта следила, как матросы бросились исполнять приказ. К борту прикрепили веревочную лестницу. Несколько человек спустилось в лодку.
— Я спущусь первым, — предупредил он.
— Чтобы подхватить меня, если я сорвусь?
— Эй.
— Ты не доверяешь моей ловкости?
— Доверяю, но плывущий корабль — это совсем другое дело.
Джон Патрик без всяких усилий перемахнул через борт корабля, спустился по лестнице на несколько футов и стал ждать ее. Она попыталась грациозно перекинуть ноги через борт, но мешали длинные юбки. Гораздо легче было подниматься на борт, чем спускаться, ноги путались в ткани. Внезапно она оступилась, скользнула вниз и еле удержалась, схватившись за веревку. Дыхание сперло от страха. Лодку швыряло о борт, она может ее раздавить. Джон Патрик обхватил Аннетту, веревочная лестница дернулась вперед, потом назад. Аннетта ударилась рукой о борт и мертвой хваткой вцепилась в лестницу, опасаясь, что они с размаху упадут в лодку.
— Все в порядке, — прошептал он, — я тебя держу.
Руку ломило от боли, но его слова подбодрили ее, и Аннетта прижалась к Джону Патрику.
— Спускайся медленно, — сказал он, — постепенно.
Она шагнула, высвободив ногу из складок юбки. Еще шаг. Еще. С каждым движением боль в руке усиливалась. Аннетта почувствовала, как Джон Патрик встал на дно лодки и в следующую минуту снял Аннетту с лестницы и поставил рядом с собой. Аннетта зажала больную руку другой, надеясь, что боль пройдет. Джон Патрик осторожно стал ощупывать ее пальцы. Она подавила крик, но он заметил, что ей больно, и его собственное лицо тоже исказилось. Было видно, что он забеспокоился. Джон Патрик оторвал лоскут от рубашки и осторожно наложил повязку, стараясь, чтобы она не слишком давила.
— Придется отложить визит к портнихе. Прежде всего надо навестить врача.
— А как же твои дела?
— Они могут и подождать.
Аннетта взглянула ему в глаза. Теперь он не прятал своих чувств под маской безразличия. Он бережно придерживал раненую руку Аннетты. Боль не прекращалась. Аннетта подумала, не перелом ли это, и пошевелила пальцами. С трудом, но они двигались, и Аннетта, вспомнив о тяжелых ранах Джона Патрика, почувствовала себя обманщицей.
