Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
— В самом деле, а я об этом не подумала, — медленно протянула Соня.
Зачеркнула «де» и «Вассе». Осталось «Жан Шастейль». Видно, приставка, о которой ее друг беспокоился, даже по смерти не хотела возвращаться на свое законное, как думал ее владелец, место.
— Это совсем другое дело, — повеселел резчик.
Вообще на его изможденном лице, должно быть, не часто появлялась довольная улыбка. Так что теперешняя скорее напоминала болезненную гримасу. Грамотный человек на таком месте…
Как он попал в эту деревню, судя по всему, стоявшую в стороне от основных дорог и городов Испании? Может, когда‑то разбитной студиозус повстречал молоденькую красавицу, приехавшую в город из глухого села. Влюбился, женился, но не смог найти здесь другого применения своим способностям…
Опять Соня мысленно рисовала картины чужой жизни. Что ей этот бедный человек, который теперь с лопатой в руке безропотно копал могилу для Жана Шастейля? Скорее всего она никогда его больше не увидит. Но наверное, будет вспоминать эти длинные породистые пальцы, высокий лоб и четко вырезанные губы…
— Послушай, парень, — сказала Мари, когда наконец могила была засыпана, и ее увенчало надгробие из черного мрамора. — Ты не знаешь, есть ли в вашем селе женщина, которая сейчас кормит грудью? Мы бы заплатили ей…
Резчик ошалело взглянул на Мари, не понимая, в чем дело.
— Моя жена… кормит дочь, — пробормотал он, — а зачем вам?
— Слышишь? — сказала Мари и махнула рукой в сторону кареты.
До нее было довольно далеко, но даже сюда доносился жалобный плач Николо. Ребенок проснулся, и ничем ему нельзя было помочь, так что Мари больше и не пыталась его укачивать. На голодный‑то желудок!
— А, вот в чем дело, вы с ребенком?
— Конечно. Ему всего месяц от роду. Кормилица его… умерла, а от козьего молока он отказывается.
— Тогда конечно. Тогда чего ж, Мануэла его покормит… Вот что, — решил он, — на сегодня, думаю, мне работать хватит. Давайте поедем ко мне домой. Будет вашему малышу молочко.
— Только давайте сделаем последнее: вы оставите при повозке ту лошадь, что для себя выбрали, а вторую впряжете в карету. Разделим свою собственность сразу.
— С превеликим удовольствием! — улыбнулся резчик.
Довольно споро он исполнил указание Сони и взобрался на козлы теперь уже своей повозки.
— Я поеду впереди, — сказал он, — а вы езжайте за мной.
Они так и сделали. Николо плакал уже не переставая, но Мари не слезала с козел.
— Я должна посмотреть, куда мы едем, — упрямо сказала она в ответ на попытку отправить ее к малышу. — Ничего, ему осталось потерпеть совсем немного.
Деревенька оказалась совсем маленькой. Примерно дворов десять—двенадцать, но дом у резчика оказался довольно большой.
— Тесть оставил, — сказал он Соне, открывая небольшие ворота, в которые и заехали обе повозки. — Давно бы в город перебрались, да жалко бросать. Один моряк привез из плавания чуму, она и выкосила почти всех жителей. Два года дома стояли пустые, а потом священника привезли, освятили, на всякий случай все углы дымом обкурили, да и заселились. Что ж добру пропадать!
Здесь была чума? Стоит ли заходить им в этот дом?
— Как вы в России говорите? «Береженого Бог бережет»? — шепнула Мари. — Пусть уж его жена покормит Николо прямо в карете. А мы снаружи подождем. Лучше замерзнуть, чем заболеть.
Соня согласилась, о том они и сказали резчику.
— Боитесь? — кивнул он. — Ваше дело. Сейчас я пришлю жену.
Женщина вышла не сразу. Наверное, вначале выслушала наскоро рассказанные приключения мужа и то, как он неожиданно разбогател.
Но когда вышла, и Соня, и Мари просто остолбенели от изумления. Жена резчика оказалась женщиной просто сказочной красоты. Они не успели спросить, сколько у нее детей. Наверное, немало, но в линиях ее фигуры все еще угадывалась стройность, а белокурые волосы выбивались из‑под косынки крупными кольцами. Пухлые чувственные губы, глаза на пол‑лица… Немудрено, что в свое время, встретив свою Мануэлу, резчик потерял голову. И вот согласился даже проживать в поселке, который не так давно посещала чума.
— Не бойтесь, — проговорила женщина певучим голосом. — У меня четверо ребятишек, и все здоровы.
— Мы заплатим тебе, — сказала Мари и вложила в руку женщины несколько реалов, которые тут же исчезли в ее юбках.
— У вас пропало молоко, — попыталась догадаться Мануэла, переводя взгляд с одной женщины на другую: кто из них мать.
— Ребенка нам подкинули, — пояснила Соня, — не бросать же его теперь. Мы едем во Францию, и приходится вот таким способом подкармливать малыша. Козье молоко он есть не хочет.
Мари распахнула дверцу перед временной кормилицей, и та вскоре заворковала над Николо. Малыш, получив желаемое, довольно заурчал.
— Какой же ты голодный, маленький разбойник, какой голодный! — приговаривала женщина.
Мари, услышав, нахмурилась:
— Надеюсь, она не думает, будто мы нарочно морили ребенка голодом?
— Вряд ли, — не согласилась Соня. — Но что бы она ни думала, нам надо торопиться.
С окончанием сиюминутных хлопот Соня будто опять открылась для всех тревог окружающего мира, потому что время вокруг нее будто спрессовалось в одну грозовую тучу, повисшую над их головами.
Мануэла покормила Николо и опять прошла в дом мимо стоявших в ожидании женщин.
— Счастливого пути, — сказала она на ходу.
Из дома опять вышел резчик, который потянул за узду теперь уже принадлежавшую ему лошадь.
— Если хотите напоить своих лошадей, — сказал он, — проедете еще шагов сто и по тропиночке спуститесь к ручью.
— Послушайте, — спросила его Соня, — но когда мы свернули к кладбищу, по правую руку нам вроде виделся собор?
— Вы правы, это большое село в полулье от нашего. В нем даже имеется свой жандарм и собор — если кому‑то из нас понадобится священник, мы едем туда.
— А к границе?..
— К границе вам лучше свернуть влево. Так вы доедете быстрее. Правда, несколько лье вокруг не будет никакого жилья, но, пока не стемнело, вы спокойно можете ехать. Часа три, вы опять выедете на тракт и почти сразу у дороги увидите трактир, в котором есть и конюшня, и комнаты, где можно переночевать. А там уж до границы и рукой подать.
Николо спал, и Мари опять села на козлы к Соне. Ребенок накормлен, а кто накормит госпожу?
— Наверное, нам лучше уехать отсюда подальше, — сказала она, — и уже у ручья покормить лошадей, не распрягая, и напоить. Не мешает поесть самим. Не знаю, как вы, а я ужасно голодна!
Они спустились к ручью и расположились на небольшом взгорке. День стоял пригожий, солнце уже начало пригревать землю, и Мари, вытащив из кареты все, что можно было постелить на землю, занялась было раскладыванием продуктов, которые они взяли с собой в дорогу, но Соня ее отодвинула в сторону.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
