Возможно, мне почудилось, но на лице Ричарда отразился теплый янтарный свет, когда он увидел подарок. Этот свет наполнил мою грудь, откуда начал растекаться по всему телу. И мне хотелось, чтобы он распространялся медленнее, а я наслаждалась его согревающим теплом как можно дольше.
– Спасибо, – прошептал Ричард.
Его глаза в полутьме гостиной казались почти черными. Сейчас он находился так близко, что я могла видеть, как отблески огня в камине играют на перламутровых пуговицах его рубашки.
– Могу я попросить вас еще об одном подарке?
– Конечно.
– Пожалуйста, спойте мне.
Никому, в том числе и Стиву, я не говорила о том, что пою. Об этом знал только папа. Иногда в ненастную погоду мы сидели с ним в гостиной, он читал или просто отдыхал в своем любимом кресле, а я пела ему баллады, подыгрывая себе на фортепиано, оставшемся у меня с музыкальной школы. Такие импровизированные домашние концерты дарили нам обоим тихую радость. Я не занималась вокалом, но папа говорил, что мой голос звучит мягко и трогательно, хотя в нем и не хватает силы.
Пару раз по просьбе Стива я играла и ему, но не пела никогда.
– А почему вы думаете, что я умею петь?
– Разве нет?
– Да, но как…
Ричард улыбнулся, и я почувствовала, что тепло, заполнившее меня, грозит превратиться в жар. Наверное, мне не стоило пить столько вина, хотя дело было вовсе и не в нем.
– Селена, у вас такой мелодичный голос, что было бы трудно ошибиться, предположив, что вы поете.
Я оглянулась на фортепиано.
– Хорошо, я спою.
Инструмент был массивным и очень старым. Кто играл на нем? Кейт или Анна? Почему-то я была уверена, что музыка была еще одной страстью молодой художницы.
Словно услышав мои мысли, Ричард подтвердил:
– Это фортепиано матери Стива.
Мои пальцы неспешно пробежались по клавишам, извлекая чистый и неожиданно сильный звук, какой бывает у дорогих, штучных инструментов.
Я спела Hijo de la luna[11]на испанском языке.
Ричард стоял рядом, облокотившись на крышку фортепиано, и неотрывно смотрел на меня. Странно, я не испытывала ни капли смущения, как будто играла и пела дома, в присутствии папы. Более того, мне было очень приятно петь.
С последним аккордом у меня в сознании возник папин образ, родной ласковый взгляд, который я никогда не смогу забыть. Сейчас я пела и для папы тоже и чувствовала, что он слышит меня, где бы он сейчас ни был.
Тихий голос Ричарда вывел меня из задумчивости:
– Вы восхитительно поете, Селена. Этот подарок не менее ценен для меня.
– Благодарю вас.
– Почему вы выбрали именно эту песню?
Я сжала руки на коленях, ощутив, как смущение все-таки заставило порозоветь мои щеки.
– Не знаю. Эта песня очень нравилась папе.
– Она подходит вам и вашему имени. Когда вы играли, вокруг вас разливался мягкий свет, словно в весеннее полнолуние.
– Да, папа сам выбрал мне это имя, хотя мама возражала. Она говорила, что это имя очень холодное и мне совершенно не подойдет. Если бы я была похожа на нее, думаю, так оно и было бы. Но я похожа на папу и…
– …это имя определенно ваше. Оно вовсе не холодное, а нежное и музыкальное, – закончил за меня Ричард, прикасаясь к клавишам. Фортепиано откликнулось на его прикосновение печальной гармонией, а я почувствовала дрожь в пальцах.
Почему его присутствие так действует на меня? Почему рядом с ним я забываю о плохом? О том, что папы больше нет, о том, что я чуть не погибла, о том, что за окном буря, а здесь, в доме, притаилась неведомая для меня угроза. Я не помню об этом, когда смотрю в его глаза и вижу, как он улыбается мне.
Я забыла даже о том, что он еле терпит мое присутствие на острове.
– Окажете мне честь?
Только теперь я заметила, что Ричард протягивает мне руку, приглашая танцевать.
– Но… – я растерянно взглянула на фортепиано, – музыка…
– Под музыку, – он шагнул к темному шкафу, похожему на бюро, и, открыв его, включил музыкальный центр.
Мелодия полилась словно отовсюду. Я оглядела гостиную, но не заметила ни одного динамика и догадалась, что они, как и сам музыкальный центр, были скрыты за панелями, драпировкой и мебелью, чтобы не портить очаровательный старинный стиль интерьера.
Ричард подошел ко мне так близко, что я ощутила исходящее от него тепло, тепло, которое излучали его глаза. Оно окутало меня, когда он взял мою руку, а другую положил мне на талию.
Мы начали медленно двигаться под музыку, напоминающую кельтские мотивы.
Я подумала о том, что на месте брата Стив просто спросил бы «Потанцуем?», не стал бы дожидаться моего согласия и не держал бы меня в танце так… официально. Но сейчас я танцевала не с ним, а с Ричардом.
Поразительно, опять я сравниваю Ричарда со Стивом! На Розе Ветров это занятие стало для меня привычным. И сравнение вновь вышло не в пользу младшего брата. Мне больше импонировала сдержанная вежливость и отстраненность Ричарда, пусть и вызванная тщательно скрываемой холодностью.
Мне не стоит забывать о том, что я здесь незваная гостья.
– Красивое кольцо.
Я посмотрела на свою левую руку, где в золотой оправе матово блестел лунный камень. Единственное украшение, которое я носила.
– Это подарок Стива?
Разумеется, Ричард имел в виду помолвку, ведь кольцо было надето на безымянный палец!
Чувствуя, как ноги мои внезапно становятся ватными, я ответила, слегка запинаясь:
– Это подарок папы на совершеннолетие.
Я никогда не снимала его, правда, сначала носила на правой руке, пока однажды не порезала палец. Кольцо пришлось временно надеть на левую руку, а потом я так его и не сняла. Тонкий намек избавлял меня от излишнего мужского внимания, которым я тяготилась. Папа ничего не говорил, саму меня это не смущало, а если кого-то и озадачивало, то мне было все равно.
– Манящий камень, – задумчиво проговорил Ричард. – Идет вам так же, как и ваше имя.
Именно поэтому папа его и выбрал.
– Я бы даже не удивился, узнав, что вы родились в полнолуние.
– Об этом мне ничего не известно.
– Лунный камень считается самым подходящим для родившихся в полнолуние. Он наделяет человека мистической силой.
– Я не замечала за собой никаких особых качеств.
– Напрасно, – загадочно ответил Ричард.
Мелодия сменилась на другую, а мы все продолжали танцевать, и мне это нравилось. Я вспомнила, как однажды танцевала со Стивом, всего однажды, на благотворительном вечере в медицинском центре, куда он умудрился затащить меня, сама не знаю как. Обычно таких мероприятий я избегала.
