Куно фон Доденбург ясно видел, что бригадефюрер СС Доннер превратился в конченого человека. Его единственный здоровый глаз глубоко ушел в глазницу на его туго обтянутом кожей черепе, который теперь разительно напоминал серебристую мертвую голову, украшавшую фуражку эсэсовского генерала. Голубая жилка все время пульсировала на здоровой стороне его лица. Секунда за секундой проходили в гнетущем молчании. Затем Доннер схватил листок бумаги, лежавший перед ним на покрытом цементной пылью столе, и придвинул его к фон Доденбургу.
— Срочное сообщение исключительной важности, — бесцветным голосом произнес он. — Пришло из ставки фюрера полчаса назад.
— Должен ли я прочитать это сообщение, господин бригадефюрер? — осведомился фон Доденбург. Он знал, что сообщения с грифом «исключительной важности» предназначались обычно лишь для высших офицеров.
Генерал Доннер устало кивнул:
— О да. Ведь сообщение касается как раз вашей боевой группы.
Куно фон Доденбург взял листок со стола и прочитал: «Передать немедленно и срочно. Крайняя степень важности. Только для офицеров!»
Далее в бумаге было написано:
«Бригадефюреру СС Дегенхардту Доннеру. Приказываю немедленно отвести личный состав боевой группы СС "Вотан" под командованием штандартенфюрера фон Доденбурга с аахенского фронта. Группа "Вотан" обязана немедленно прибыть в расположение дивизии СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер", находящейся в резерве фюрера».
Приказ был подписан генерал-оберстом Альфредом Йодлем, начальником Штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта.
Прочитав этот приказ, фон Доденбург почувствовал, как в его душе шевельнулась радостная надежда покончить наконец с аахенским кошмаром и выскользнуть живым из этой смертельной ловушки, в которую превратился осажденный американцами город. Но одновременно у него было неприятное чувство, что тем самым он невольно предает генерала Доннера — человека, которого за последние несколько страшных недель он по-настоящему полюбил и которым не мог не восхищаться.
Куно аккуратно положил листок с отпечатанным на нем приказом на стол и спросил:
— Что это означает, господин бригадефюрер?
Генерал Доннер нахмурился:
— Я не думаю, что требуется помощь адвоката, чтобы понять, что это означает. Похоже, что вам, головорезам из «Вотана», даруется шанс выскочить из аахенской передряги живыми. Этот прожженный хитрец Йодль, очевидно, уже задумал использовать вас в какой-то другой блестящей военной кампании, которую он сейчас планирует. И ясно, что ему не терпится получить вашу боевую группу в свое распоряжение. Вам надо уезжать — и уезжать немедленно.
— А что же будет с Аахеном?
Доннер ответил не сразу. Снизу из подвала отеля раздался жалобный крик какого-то совсем молодого человека — очевидно, юнца из гитлерюгенда, — который в полубеспамятстве звал свою маму в тот момент, когда его тащили на операционный стол. Генерал пожал плечами:
— Оборона Аахена уже практически в прошлом. В лучшем случае она продлится еще несколько часов, и все. Присутствие вашей боевой группы здесь ничего не изменит.
Куно фон Доденбург отчаянно искал слова, с помощью которых он смог бы выразить обуревавшие его сейчас эмоции.
— Но мы не можем взять и уйти просто так, бригадефюрер… Черт побери, здесь, в Аахене, я потерял целую тысячу бойцов «Вотана»! Нет, я не могу… — Его голос прервался, когда он увидел, что его слова не производят настоящего впечатления на сидящего напротив него Доннера.
Генерал механически кивнул, точно штандартенфюрер произнес какую-то обычную банальную реплику насчет состояния погоды.
— Лично я буду только рад остаться здесь и получить возможность умереть, — сказал он. — Все эти годы, вся эта борьба — борьба за то, чтобы прийти к власти в двадцатые годы, за то, чтобы возродить Германию в тридцатые, смертельная борьба в годы войны… — Он устало махнул рукой в сторону окна. — И в конце концов вот это — разъяренная толпа на улицах самого священного германского города, толпа, состоящая из самих немцев… — Он посмотрел прямо в глаза фон Доденбургу: — Это означает, что всё было напрасно — вся эта борьба, все эти жертвы, вся пролитая нами кровь!
— Но мы все равно не можем сдаться, господин бригадефюрер! — возразил Куно, вкладывая в свои слова всю оставшуюся в нем энергию.
— Да нет, фон Доденбург, можем… конечно, можем, — упавшим голосом сказал Доннер, с трудом поднялся из кресла и на негнущихся ногах снова подошел к окну. Вспышки разрывов бросали красноватые отблески на его лицо, делая еще более рельефными и впалыми очертания его черепа. Стоя спиной к фон Доденбургу, он медленно произнес:
— Жил-был один австриец… если я не ошибаюсь, он был чистокровным евреем… так вот, много лет тому назад он написал следующее: «Когда солнце садится, то карлики отбрасывают тени, подобно гигантам». Солнце заходит, фон Доденбург, а я не хочу жить в эпоху карликов. — Он повернулся и протянул Куно свою здоровую руку: — Мой дорогой фон Доденбург, я, как один военный преступник, хочу пожелать другому военному преступнику, — из горла Доннера вырвался сдавленный смешок, — всю возможную удачу на свете!
Фон Доденбург сжал руку генерала. Она была ледяной, точно ее владелец уже был мертв.
— Благодарю вас, господин бригадефюрер. — Он замялся. — А как же поступите вы сами, оставаясь в Аахене?
Генерал Доннер похлопал своей искалеченной рукой по кожаной кобуре пистолета:
— Прибегну к средству, к которому прибегают настоящие солдаты. — Потом он выпрямился и ясным и звонким голосом произнес:
— До свиданья, штандартенфюрер фон Доденбург. Хайль Гитлер!
Куно прищелкнул каблуками и выбросил вверх правую руку в нацистском салюте:
— Благодарю вас, господин бригадефюрер! Хайль Гитлер!
Глаза Дьявола Доннера в последний раз блеснули. Затем он уронил голову на руки, забыв про фон Доденбурга и про всех других людей. Для него все уже было кончено.
Глава седьмая
— Выбраться из окруженного Аахена нет никакой возможности, господин штандартенфюрер, — с безнадежным видом выдохнул посланный на разведку местности молодой офицер и тяжело опустился на деревянный ящик с консервами. Его лицо и форма были покрыты пылью и грязью. Он бросил на пол свой автомат, который был больше не нужен. Фон Доденбург ясно видел, чего стоила этому офицеру разведывательная миссия, на которую он был послан, — парень был весь как выжатый лимон.
— Принеси ему кружку той бурды, которая у нас называется кофе, Шульце, — приказал Куно.
Здоровенный гамбуржец кивнул и налил вновь прибывшему кружку эрзац-кофе из эмалированного кофейника, который постоянно грелся на печке в углу. Унтерштурмфюрер Клейбнер, направленный фон Доденбургом для разведки местности с целью обнаружить проход или хотя бы щель, через который можно было бы вывести из города остатки боевой группы СС «Вотан», с благодарностью стиснул в руках кружку горячего кофе и с блаженным видом сделал несколько глотков.
