Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
…Немецкий офицер, сидя на корточках в снегу, обрезком веревки связывал три гранаты вместе. Перчатки он снял, и они валялись здесь же, под ногами. Затягивая зубами узел, немец невнятно ругался сквозь зубы. Смысл бормотания сводился к тому, что в следующий раз командир егерей и шага в горы не сделает без противотанковых мин. Глаза фашиста сверкали из-под каски холодно и зло. Проверив узел, он по-пластунски пополз к бегемоту, на котором сидел вождь. Офицера прикрывал мордатый фельдфебель с обожженным лицом. Унтер поставил пулемет на плечи солдату и методично посылал в небо очередь за очередью. Трассирующие строчки сошлись на черной фигурке – и еще один боец Летучего отряда сложил крылья и камнем рухнул вниз.
Вождь руководил соплеменниками, размахивая жезлом с человеческим черепом на конце. Он был охвачен горячкой боя и не замечал подползающего к нему немца. Офицер в белом маскхалате почти полностью сливался со снегом. Расстояние до броска гранаты неумолимо сокращалось.
Первое оцепенение и растерянность прошли. Уцелевшие «эдельвейсы» быстро перегруппировывались. Человеческие ручейки стекались поближе к командиру. Несколько солдат, следуя примеру командира, начали связывать гранаты. В ход пошли обрезки веревок, ремни и бинты из индивидуальных медицинских пакетов. Раненые подождут. В первую очередь надо завалить бегемотов, а потом разобраться с их погонщиками.
Атакующие немцев бойцы Летучего отряда и бегемотчики утратили свое основное преимущество – внезапность. Оставшиеся в живых егеря были готовы перейти от обороны к контратаке. Вторые номера пулеметных расчетов стали первыми, заменив убитых товарищей. Они установили сошки пулеметов на плечи солдат, используя их как живые станины. Те, в свою очередь, послушно поворачивались из стороны в сторону, повинуясь командам пулеметчиков. Черные стволы МГ-34, хищно задранные вверх, ловили в небе чекистов. Летуны, затянутые в черную кожу, были отлично видны на фоне синего неба. Бойцы Летучего отряда почти не стреляли: все силы у них уходили на противозенитные виражи. Они еле успевали уклоняться от трассирующих пулеметных очередей.
Как всегда, уцелели самые опытные, обстрелянные солдаты, обкатанные во многих боях. Несколько «эдельвейсов» со связками гранат в руках поползли вслед за командиром навстречу разворачивающимся для новой атаки бегемотам. Чернокожие погонщики собирались сделать второй заход и еще раз проутюжить немецкие позиции.
Исход схватки не был предрешен, каждый точный выстрел шел в зачет. Разведгруппа уже никак не могла повлиять на результат боя. Свою задачу она выполнили. Сейчас главное – доставить опасный для человечества электролит в отряд.
Все вокруг затянуло снежной мутью, поднятой каруселью. Тот же голос из репродуктора, закрепленного на центральном столбе аттракциона, пропел, но уже намного мягче: «Помнишь, товарищ, белые снега?.. Ты пришел усталый из разведки. Много пил и столько же молчал…»
Карусель ощутимо трясло. Помост сильно вибрировал, иногда кренясь набок. Видимо, после варварского демонтажа нарушилась балансировка. Командир одной рукой держал Латына, другой ухватил Задова за плечо. Между делом он вкрадчиво поинтересовался, внимательно разглядывая ковш Большой Медведицы на щеке одессита:
– Лева, у тебя эти родинки с самого рождения?
– Не-а,– вяло отозвался Задов. Его потихоньку начинало укачивать.– С восьми лет появились. Аккурат под Новый год.
– Появились? По одной или одновременно? – уточнил Николай.– Я слышал, знаки проступают по-разному. В Новый год часто происходят знамения.
– Ага! Все сразу и проступили,– подтвердил Лева догадку командира.– Я хлопушку разбирал, хотел посмотреть, что в ней бахает. Она, подлюка, возьми и взорвись. Рожа стала, как у тех негров. Ресницы только через два месяца отросли. С тех пор родинки у меня и появились.
Тяжело вздохнув, Задов грустно замолчал. Глядя на скуксившегося подчиненного, командир группы решил его отвлечь от грустных мыслей и спросил:
– Левушка, чего тебе хочется?
– Хочу веселья, пьяного и тупого,– без запинки поделился тот сокровенным желанием.
– Все будет. Обещаю! – проникновенно сказал командир.– Но потом. У меня есть превосходное красное вино. Все запахи лета в одной бутылке!
Лева захлюпал носом и уронил слезу. Она тут же застыла на щеке стеклянной бусинкой. Задов прекрасно знал, что у Кузнецова есть настоящий французский коньяк для особых случаев, еще довоенной выдержки. До какой именно войны его разлили, анархист догадывался смутно, но душа Левы жаждала коньяка, а на вино категорически не соглашалась. Тоже мне, запахи лета! Лева с детства любил осень… До слез обидно, когда командует походом такой жадный человек, как господин обер-лейтенант…
Скрипя шестеренками и качаясь из стороны в сторону, карусель замедляла ход. Прекратив вращение, она медленно завалилась набок. Разведчики вернулись домой. Конечно, если домом можно назвать отряд специального назначения. Хотя для кого как. Дело вкуса и привычки.
В этот раз в группе встречающих был почти весь личный состав.
Сильные руки стащили связанных между собой разведчиков с наклонного настила. Пряно пахло медовухой. Последнее время у Муромца вошло в привычку таскать с собой пузатую глиняную крынку. Так, на всякий случай, вдруг в горле пересохнет. Через минуту блаженное тепло охватило иззябшие тела вернувшихся разведчиков. Приятно вернуться из снежных гор в жаркий день на берегу океана. Акклиматизация шла быстро и правильно.
Задов перестал ныть, а Латын потихоньку приходил в себя, оживая на глазах. Отрядный священник крепко прижимал свою сумку к груди и не собирался расставаться с бесценным грузом. Кутерьму встречи и радость возвращения нарушил истошный крик Сусанина: «Пожа-а-ар! Горим, православные!» Иван показывал хромированными вилами, сделанными гномами по спецзаказу, в сторону карусели. Владимиров выпустил из объятий Кузнецова и, принюхиваясь, подтвердил: «Палево. Пахнет жареным!»
Все как по команде повернули головы и увидели ужасную картину. Резной петушок на покатой крыше карусели горел синим пламенем. Пожар, начавшийся в горах Тибета, теперь разгорался в другой реальности. Все-таки егеря успели вдогонку зацепить разведгруппу! Зажигательная очередь из пулемета подожгла спецсредство перемещения. Начинка пуль разгоралась в деревянной кровле.
Глухо загудел набат: Петруха колотил железным прутом по подвешенному на цепи обрезку рельса. Со всех сторон сбегались бойцы.
Сухое дерево полыхнуло. Ветер, налетевший со стороны океана, то перебрасывал огонь со стороны на сторону, то свирепо кружил вокруг обугленного петушка. На глазах людей он перемахнул с крыши на помост, и как будто невидимая рука метнула в дырявый пол огромный сгусток огня.
Бойцы выстроились в цепочку от небольшого прудика. Они передавали из рук в руки ведра, богатырские шлемы и кастрюли. Среди всего прочего мелькала и каска Кузнецова.
Воду выплескивали на горящую карусель, но от сильного жара она не долетала до горящих досок, сразу превращаясь в пар. Огонь жадно доедал деревянную постройку. В дым превращалась яркая лубочная роспись, резные узоры центрального столба. Прогоревшая крыша с головешкой вместо петушка косо рухнула на помост. Тушить стало нечего: красавица карусель сгорела дотла. Оплавленный репродуктор напоследок выкрикнул: «Я, конечно, вернусь… не пройдет и полгода…» – и умолк. Радовало одно: уцелели фигурки зверей, сваленные в пыльном полумраке на необъятном складе Хохела.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
