Еще приходил какой-то мужчина, ему незнакомый. Немолодой, в длинном черном одеянии. Он снял с Криспина рубашку и воткнул иглу в рану в плече. Криспин, кажется, заметил черную нить, почувствовал дергающую боль, а затем — опьянение или что-то похожее, но без вина. Мужчина, разумеется, был врачом и, словно портной, зашил Криспину плечо. Портной обошелся бы дешевле, но поскольку визит врача оплатил кто-то другой, Криспин не беспокоился. Единственное, что смутило его позднее, — это известие, что врача прислал Ланкастер.
На рану наложили чистую повязку, сделали новую перевязь. Одеяло прикрывало остатки целомудрия Криспина, на плечи был наброшен котарди — старый, вызволенный у Ленни, к большому облегчению последнего. Джек сидел в ногах постели и заполнял пробелы в памяти Криспина.
— Майлз Алейн рассказал все, как вы и предполагали, — возбужденно повествовал Джек. — Это он убил Эдварда Пила. Не хотел, чтобы узнали, что стрелы принадлежали Ланкастеру. Но ведь это же он сам и украл их, разве не так, хозяин?
— Да, Джек. Но я понимаю, почему теперь он не хотел примешивать Ланкастера. Это лишь привлекло бы внимание к нему самому. Он знал о заговоре с целью убийства короля?
— Да, — сказал Джек. — Хотя и не знал, что это были Лайвит и Грейс. Он должен был задержать курьеров, чтобы убийцы могли с ними встретиться и таким образом попасть во дворец. Он тоже не обратил внимания на служанок при кухне, ни во Франции, ни здесь. — Мальчик покачал головой, потом, просияв, посмотрел на Криспина. — О! Но самое-то главное — он признался, что вы не имеете к этому никакого отношения. И это было последнее, что от него услышали.
Криспин отхлебнул красного вина из деревянного кубка. Вкус был ему знаком. Вино прислали из «Кабаньего клыка» Лэнгтоны.
— А почему так?
Джек разгладил одеяло перед собой и, отнюдь не печалясь, ответил:
— Умер от пыток, вот почему. Он мертвый, мертвее не бывает, и никто по нем не плачет.
Криспин откинулся на подушку, поставив кубок на грудь. Улыбаться он не стал, но удовлетворенно закрыл глаза. Да. Хорошо. Майлз в итоге получил по заслугам. Криспин сожалел только о том, что не присутствовал при этом.
Глубоко вздохнув, он открыл глаза, посмотрел на Джека и наконец сумел улыбнуться.
— А что с Гилбертом и Элеонорой? У них все в порядке? Или шериф все еще их преследует?
— Нет. Господин шериф ушел после признаний Майлза и этой Лайвит, ни дна ей ни покрышки. Она пытки пережила, но толку-то ей от этого. На завтра назначена ее казнь. Все чин чином, кровищи будет… Хотите пойти?
Криспин поднял кубок, посмотрел на кроваво-красное вино и не стал пить.
— Нет. Но ты можешь сходить, если хочешь. А что с Грейс?
— Умерла. Ходят слухи, что их нанял король Франции. Но теперь мы, видимо, уже никогда не узнаем.
— Да, — пробормотал Криспин, — мы никогда не узнаем.
— Совсем туго нам пришлось в этот раз, мастер Криспин. Я начинаю думать, что мне по душе более спокойная жизнь.
— О? Подыскиваешь другое место?
— Да нет же, я не то имел в виду, хозяин. Просто… просто вы уже не такой молодой, как раньше.
Криспин прищурился.
— Ну, спасибо.
— Я за вас переживаю. Как клуша.
— Оставь это Элеоноре.
— Ничего не могу с собой поделать. Мне нравится за вами ухаживать. Чувствуешь себя… значительным.
— Что ж, Джек, — сказал Криспин, опуская подушку пониже. — Я знаю, что я в надежных руках.
Услышав топот на лестнице, они оба повернулись к двери. К ним кто-то поднимался.
— Опять посетители? — вздохнул Криспин. — Пожалуйста, Джек, скажи им, что я сплю. Скажи, что сегодня я никого не принимаю.
— Хорошо, хозяин.
Джек вскочил, побежал к двери и, не дав визитерам даже постучать, распахнул ее. Ничего не произошло. Он молча стоял на пороге и не двигался.
Приподнявшись, Криспин попытался заглянуть через плечо Джека.
— Кто там, Бога ради?
Джек в ужасе повернулся к нему, отступил, и в комнату вошли двое мужчин, оттолкнув парнишку с дороги. Сверкающие шлемы. Руки защищены кольчугой и латами. На поясе мечи. Но хуже всего было то, что на их плащах чередовались в шахматном порядке прямоугольники с желтыми леопардами на красном фоне и с желтыми геральдическими лилиями — на синем: эмблема короля Англии.
— Криспин Гест, — произнес один из пришедших. — Тебе приказано идти с нами.
Металлическая кольчужная сетка, спадавшая из-под шлема, обрамляла его лицо и закрывала шею и подбородок. Края усов тоже были прижаты кольчугой.
Криспин обрел дар речи.
— По какому обвинению?
Другой покачал головой.
— Тебе приказано идти с нами, — сказал он.
— Куда?
— Во дворец.
Долгое молчание. Криспин посмотрел на Джека. Мальчишка замер у двери. Значит, вот оно как. Криспин отбросил одеяло и опустил с кровати босые ноги.
— Джек, помоги мне одеться.
Одевшись и побрившись с помощью Джека, Криспин подождал, пока парнишка набросит ему на плечи плащ, и повернулся к мужчинам, бесстрастно его дожидавшимся.
— Я готов, господа.
Тот, который заговорил первым, что-то проворчал. Они насторожились, пропустив Криспина в дверь, и последовали за ним. Джек накинул свой плащ и устремился следом, но один из стражников обернулся:
— Ты остаешься.
Джек испуганно посмотрел в суровые лица.
— Но я слуга мастера Криспина. Я ему нужен!
— Он в тебе не нуждается. Пошел прочь, щенок!
И он замахнулся, чтобы ударить, но Криспин перехватил его руку здоровой рукой.
— В этом нет необходимости. — Он повернулся к Джеку, лицо которого побелело от ужаса. — Все хорошо, Джек. Я в любом случае хочу, чтобы тебя это не коснулось. Здесь ты будешь в большей безопасности.
— Но я думал, что все закончилось! Что они от вас теперь хотят, мастер Криспин?
— Не знаю. Но ты должен остаться здесь. Если я не вернусь… тогда иди в «Кабаний клык».
Джек сморщился и вытер ладонью неудержимо катившиеся по лицу слезы.
— Успокойся, Джек. Я надеюсь на лучшее.
Он хотел сказать мальчику, чтобы тот не тревожился, чтобы собрался с мужеством, но не мог заставить себя лгать. Слишком уж хорошо все закончилось, слишком удачно. Он все ждал логического завершения. И оно пришло.
— Прощай, Джек. Веди себя хорошо. И… спасибо за все, что ты для меня сделал.
— Мастер Криспин!
Крик Джека был последним, что он услышал, прежде чем стража захлопнула дверь перед носом паренька. В ответ на их грубость Криспин презрительно усмехнулся, потом закинул край плаща на плечо и стал спускаться.
