— Как ты узнала? — удивленно спросил он. — Даже Куэйлу не удалось, а ведь он был ее секретарем. Правда, он подошел очень близко к разоблачению, что заставило Бернарда лихорадочно искать альтернативную кандидатуру. — Ему показалось, что она его не слушает. — Тебя. — Она пробормотала что-то себе под нос. — Но все-таки скажи мне, как ты узнала?
Она наконец взглянула на него.
— Я не пыталась вычислять. Просто кое-что видела, кое-что запомнила. Например, мне показалось странным, что миссис Вандервурт настаивала на проведении свадебного торжества в монастыре «Северный крест», владельцем которого являешься ты. Мне вспомнилось, что Беверли однажды сказал, что индийский повар твоего деда умел готовить только карри, а бабушка миссис Вандервурт явно не была индианкой. Да и последний случай окончательно подтвердил мою догадку.
— Какой последний случай?
— Когда вы все выбежали из холла, спрашивая, в каком направлении побежал Куэйл. Она тогда указала неправильное направление. И еще: она всячески пыталась оторвать собачонку от ноги Куэйла, чтобы тот мог убежать. Видимо, она хотела, чтобы Куэйл унес с собой ошибочную информацию о том, будто шпионом являюсь я. В таком случае она осталась бы неопознанной как настоящий шпион. По крайней мере я так рассудила.
Джастин улыбнулся, радуясь тому, что они вдвоем смогли докопаться до истины. Такой конечный результат его миссии вполне удовлетворял его.
— Многие из оперативных агентов даже не пытаются понять всю операцию целиком.
— Почему? — спросила она скорее из вежливости, чем из подлинного интереса, подняв к нему испачканное личико. Он покопался в кармане, достал носовой платок и смочил его кончик. Осторожно взяв ее за подбородок, он принялся стирать с ее щек черные дорожки.
— Видишь ли, в шпионском сообществе считается почему-то, что чем меньше человек знает об операции, тем меньше вероятность того, что он на нее повлияет. Но ты, проницательная, умненькая, — он поискал слово, которое понравилось бы ей, — компетентная Эви Уайт, ты сумела докопаться до правды.
— Ты тоже.
— С чем я себя и поздравляю, не сомневайся. Но мне хотелось бы знать, Эви, почему ты не радуешься? — Он уже стер краску, но продолжал поглаживать ее щеку. Правда, она, кажется, ничего не замечала.
— Я уверена, что через некоторое время почувствую удовлетворение, но в данный момент… — Она тяжело вздохнула и отвернулась. — Видел ли ты когда-нибудь такой хаос?
Он окинул взглядом перевернутые столы, испорченный торт, вдребезги разбитые фарфор и хрусталь и грязный пруд.
— Нет, — честно признался он. Она улыбнулась его честному ответу.
— Теперь меня никто не наймет для организации свадебного торжества. Никто.
— Думаю, что так.
У нее снова заблестели глаза от непролитых слез. Она вздернула подбородок, закусила нижнюю губу, но промолчала.
— Почему ты придаешь своему провалу такое значение? — спросил он. — Не похоже, что ты с колыбели мечтала о том, чтобы стать организатором свадеб.
— Я понимаю. — Она шмыгнула носом. — Просто… я так старалась, Джастин! — Она повернулась и вдруг оказалась в его объятиях, уткнувшись лицом в его белую сорочку, а он прижался губами к ее макушке, которая была единственным местом, все еще чистым и хорошо пахнущим. — Но, Джастин… я не виновата в том, что случилось! Я все сделала правильно. Я безупречно организовала свадебный прием, если бы его не испортил мерзкий, проклятый Куэйл! — Последнее слово она просто прошипела в негодовании.
Он сделал глубокой вдох, горячо надеясь, что то, что он собирался сказать, будет правильно.
— Ну, безупречным свадебный прием нельзя назвать. Он почувствовал, что она буквально замерла на месте.
— Что ты сказал? — мгновение спустя переспросила она.
— Все было очень мило и все такое, но, согласись, Эви, отнюдь не безупречно.
Она отпрянула от него, упершись руками в его грудь.
— И в чем же, позволь узнать, мое свадебное торжество не оправдало твоих ожиданий? — напряженно произнесла она.
— Ну, к примеру, искусственные валуны из папье-маше… не кажутся ли они несколько вычурными?
Она приподняла изящную бровь и стала поразительно похожей на свою матушку.
— А торт? Такая масса цветов и такое смешение красок, — продолжал он.
— Я хотела, чтобы он выглядел праздничным.
— В определенной окружающей обстановке, возможно, так он и смотрелся бы. Скажем, если бы праздник проходил в цирке.
— Есть еще что-нибудь такое, что не заслуживает твоего одобрения? — спросила она.
— Нет-нет, — поспешил он заверить ее. — Свечи вверху, зеркала на потолке, плавающие свечи в пруду и все прочее очень мило. Хотя скалу, из которой льется шампанское, можно было заменить…
И тут она расплакалась. Он попытался обнять ее, но она не пожелала. Вырвавшись из его рук, она бросилась на искусственный берег пруда, горько рыдая.
Такого он вынести не мог. Он решительно, хотя и нежно, сгреб ее в охапку, поднял и посадил к себе на колени. Она почти не сопротивлялась и вскоре обвила его шею руками и промочила насквозь его сорочку слезами. Он дал ей выплакаться, но недолго. Сомнительно, что его Эви много времени проводила в слезах.
— Эви, ты не создана для того, чтобы стать организатором свадебных приемов. По неизвестным причинам обстоятельства словно сговорились сводить на нет все твои усилия. Ну и что? — Уловив, что всхлипывания на мгновение прервались, он продолжал с еще большей убедительностью: — Зачем тебе понадобилось заниматься таким делом в дополнение ко всему остальному, что ты уже умеешь?
— Потому что. Потому что тетушка Агата понадеялась на меня, а я обманула ее ожидания!
— Ну и что? — резонно спросил он.
Она подняла свое мокрое от слез, трогательное личико и, встретившись с ним взглядом, снова уткнулась в его сорочку.
— Тебе легко говорить. Тебе, с твоей внешностью… А для людей вроде меня это важно, — продолжала она приглушенным голосом. — Потому что, если ты не оправдываешь ожидания людей, с тобой не хотят иметь ничего общего. Какой прок от никчемной старой девы? Никакого. Она абсолютно никому не нужна.
А-а, вот, значит, в чем дело. Он подозревал. А теперь убедился, что прав. Он понимал, что в течение следующих нескольких минут ему необходима крайняя осторожность, такая осторожность, какую соблюдают при соприкосновении со взрывчатым веществом или с каким-нибудь сверхсекретным документом или с человеческой жизнью. Потому что она была его жизнью и последующие несколько минут могут определить его будущее.
— Эви, милая Эви. Твоя тетушка Агата никогда не просила тебя заниматься вместо нее ее бизнесом. Ты сама говорила мне: она сбежала, не сделав никаких распоряжений относительно продолжения своего бизнеса, — заметил он. — Моя дорогая, ее мысли были заняты не бизнесом, не прибылями, не семьей и даже не тобой. Она не будет винить тебя за то, что ты не сделала ее предприятие процветающим, потому что ей безразлично. Она влюблена, а до всего прочего ей нет дела.
