20
У Гвен был план. Безупречный, как ей казалось. У нее было достаточно времени, чтобы учесть все предыдущие ошибки. Список был длинный и включал практически каждый шаг с момента ее появления в шестнадцатом веке. Она все еще удивлялась тому, как эмоции могут влиять на поведение человека. Никогда в жизни она не делала столько глупостей за такой короткий период времени.
Но сейчас все было под контролем, и вскоре под контролем будет и Друстан. Гвен снова попытается рассказать ему свою историю, и на этот раз ему придется выслушать все до мелочей. Она начнет рассказ с момента его пробуждения в пещере и закончит моментом, когда он исчез. Перечислит все, что он надевал, говорил, ел. Перечислит все, что она надевала, говорила, ела. Где-то в ворохе этих фактов наверняка скрыт катализатор, который заставит его вспомнить. Всю ночь Гвен восстанавливала в памяти подробности и детали, пытаясь учесть даже термодинамику, психологию и космологию. Она была уверена, что память прячется в глубинах его ДНК, и, хотя время течет вперед, а не назад и вспомнить будущее практически невозможно, в случае с друидом все может быть.
Ей придется потрудиться, чтобы доказать, что теория времени неверна. В конце концов, квантование времени вполне предсказуемо. Даже физик Ричард Фейнман, удостоенный Нобелевской премии за работу по квантовой электродинамике, утверждал, что на самом деле квантовую теорию никто не понимает до конца. В зависимости от условий менялись даже математические теории.
Гвен пришла к выводу, что двух разных Друстанов никогда не существовало. Были лишь два физических проявления одного и того же набора клеток. Точно так, как солнечный луч преломляется, проходя через призму, ее Друстан был «лучом», который прошел через другое измерение. Луч, проходя через призму, расходится в разных направлениях и все равно остается лучом. А если представить на месте луча человека, то клетки его организма при проходе через время вполне могли распределиться подобным образом. И вполне вероятно, что память о другом измерении была настолько чужда его сознанию, что мозг постарался избавиться от воспоминаний. Возможно, происшедшее казалось теперь Друстану мечтами или снами, если они вообще его посещали, поскольку он был слишком занят приготовлениями к предстоящей свадьбе. Друстану придется выслушать каждое слово, даже если она будет вынуждена повторять одно и то же до хрипоты.
И Гвен знала, что у него нет другого выхода. Девушка хмыкнула, подхватывая копье. Пусть она маленькая, но она не беззащитная. Хватит ходить вокруг да около и чувствовать себя брошенной и беспомощной. Пришло время драться.
— Зайди туда и попробуй, — велела она стражнику.
Тот с сомнением посмотрел на нее.
— Ну давай, просто проверь, — подтолкнула его Гвен. — Я не сделаю тебе ничего плохого.
Стражник посмотрел на Сильвана, который улыбался, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Тот кивнул, и стражник со вздохом сделал то, что ему приказали.
— Можешь выбраться? — спросила Гвен через пару минут.
Раздался звук приглушенных пинков и глухих ударов, а потом стражник произнес:
— Нет, миледи, не могу.
— Старайся получше, — посоветовала Гвен.
Еще удары. Тихое ругательство. «Отлично, — подумала Гвен. — Идеально». Они с Сильваном обменялись довольными улыбками.
Друстан крался по лестнице, бесшумно ступая босыми ногами по отполированным камням. Четыре часа утра, Гвен еще наверняка спит, но мимо ее покоев нужно идти на цыпочках. Он слышал, как она вошла к себе прошлым вечером, попробовала открыть дверь в его комнату и вздохнула: дверь по-прежнему была забаррикадирована. Потом кровать Гвен несколько раз скрипнула, и наступила тишина.
Друстан вытянулся на постели, скрестил руки за головой и постарался не думать о том, что в нескольких метрах от него, за стеной, спит обнаженная Гвен. Но проблема в том, что, стараясь о чем-то не думать, ты все равно думаешь именно об этом, чтобы напомнить себе, о чем именно думать нельзя.
А Друстан знал, что Гвен спит обнаженной. Она была чувственной маленькой ведьмой, которой нравилось ощущать прикосновение шелка к коже, касаться бархатных подушек, разметавшись на постели и отбросив покрывало. Ее грудь мерно вздымается во сне, соски затвердели от нечаянного сквозняка, а бедра раздвинуты и чуть приподняты, чтобы…
Друстан яростно затряс головой. Господи, он сойдет с ума. Возможно, это от того, что за ним постоянно следили. Гвен думала, что он не замечает ее перемещений по замку, но он знал все. Она была живой волной жара, которая проносилась по комнатам, словно комета из страсти и соблазна.
И прятаться от нее ему было неловко. Он мужчина, хозяин этого замка, во имя Амергина! Почему он должен убегать от девчонки? Но ее присутствие убивало способность логически мыслить.
Друстан завернул за угол, ударился и выругался на пяти языках. Как оказалось, он споткнулся о копье. Нужно будет завтра велеть слугам передвинуть стойку с оружием. И почему это копье лежит поперек прохода? Покачав головой, Друстан пробормотал еще одно проклятие, прошел по коридору и направился в туалет.
«Ага! — возликовала про себя Гвен. — Наконец-то!» Она спрыгнула с каменной арки в коридор. Люди редко смотрят вверх, а темнота помогала ей прятаться. Девушка мягко приземлилась на пятки, пробежала по коридору и схватила несколько железных копий, которые были прислонены к стене у лестницы.
Тихонько пробравшись к двери туалета, Гвен очень осторожно подперла ее копьем. Остальные подпорки тоже заняли подобающие места.
Две, три, пять — если хватило всего двух, чтобы не выпустить стражника, то пять наверняка удержат Друстана внутри. Он был крупным мужчиной, и Гвен решила, что лучше перестраховаться, иначе она рисковала быть разнесенной в клочья вместе с дверью.
Гвен щекотали веселые пузырьки смеха. Идея запереть лэрда в туалете была презабавной. И опять же, Гвен не спала три ночи, выжидая и выслеживая его, так что проснувшийся черный юмор оказался очень кстати.
Она отошла от двери и вернулась в Грейтхолл. Пусть проведет несколько минут в тишине и спокойствии, пока не обнаружит, что заперт, и не выпустит первый пар. Вскоре ей пришлось узнать, что она недооценила количество «первого пара».
Друстан пригладил волосы и толкнул дверь. И почти не удивился тому, что дверь не открылась. Какая-то часть его даже радовалась этому обстоятельству. Гвен хочет битвы? Она ее получит. Он с удовольствием разберется с этой девчонкой. Она за все заплатит своим телом, и никаких больше «я к тебе не прикоснусь, я помолвлен». Нэй, он к ней прикоснется. И сделает все, чего так долго хочет. И столько раз, сколько понадобится, чтобы она начала умолять о пощаде.
Девчонка пыталась свести его с ума? Что ж, пусть считает его сумасшедшим. Он будет вести себя как животное, в которое она так старалась его превратить. И черт с ней, с Аней, с долгом и честью, с самообладанием и правилами. Он трахнет эту ведьму. Здесь. И сейчас.
