Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Однако националистическая, в сущности, идея независимой Маньчжурии была более чем популярна как в народе, так и среди партийных функционеров среднего уровня. Поэтому реалисты раздумывали не слишком долго, их ни грамма не пугали сложности «пути в социализм» соседней Монголии. Допущенные там «перегибы» казались сущей мелочью по сравнению с авантюрами Великого Кормчего. Лидером «нового курса» стал Первый секретарь ЦК КПК ключевой провинции Ляонин Хуан Хоцин. Бывший студент Коммунистического университета трудящихся Востока не забыл старых друзей и лекции товарища Сталина. Тайные переговоры в Благовещенске подтвердили самые смелые надежды. Москва, уставшая от взбрыков Мао Цзэдуна, была совсем не против образования еще одного независимого государства вблизи своих границ. Более того, в обмен на аренду злосчастной и никому, кроме СССР, не нужной КВЖД[359]в Кремле легко пообещали спешно организованной коммунистической партии Маньчжурии продовольствие, оружие, боеприпасы и даже помощь военных советников.
С границами новой страны тоже проблем не возникло, ведь в недавней истории у маньчжуров было свое государство Маньчжоу-Го,[360]и при всей его «марионеточности» оно даже успело получить кое-какое мировое признание, в том числе — от СССР. Осталось только поместить на красное полотнище флага желтый пятилепестковый цветок старого герба и стряхнуть пыль с бумаг.
Кан Шен отреагировал на возникновение нового государства удивительно спокойно. Первый запал прошел, и опытный интриган прекрасно понимал: без помощи СССР разбить готовящуюся к очередному «Северному походу»[361]армию Линь Бяо невозможно. Тем более официальная позиция Москвы оставляла простор для маневра — поддержка Маньчжурской Советской Республики объяснялась «спасением хотя бы прогрессивной части коммунистического движения в Азии», к которому, безусловно, могут примкнуть все «здоровые силы компартии Китая». В конце концов, писала «Правда», СССР состоит из пятнадцати национальных республик, и это нисколько не мешает гражданам жить и трудиться на благо всей страны.
Больше всех образование МСР разозлило по-прежнему считающего себя правителем всего Китая Чан Кайши и пытающуюся играть на индийско-пакистанском равновесии Великобританию. Но патроны из Вашингтона не собирались вмешиваться в ситуацию — большой единый и владеющий ядерным оружием Китай успел напугать слишком многих в мире. К тому же и без Маньчжурии слишком многое и слишком быстро менялось на просторах Поднебесной империи.
Непросто складывалась ситуация и на западной окраине КНР. После смерти Мао Цзэдуна давно возглавляющий Комитет КПК Синьцзян-Уйгурской автономной республики «прагматик» Ван Эньмао, бывший заместитель комиссара Нанкинского ВО, оказался в жестоких тисках национального вопроса. Если называть вещи своими именами, то 250-тысячный корпус НОАК на территории Уйгурии был армией оккупационной, а партийно-хозяйственные руководители — инородцами-захватчиками. Более того, китайцы и уйгуры ненавидели друг друга настолько сильно, что для них приходилось устраивать отдельные цеха, магазины, столовые.[362]Многочисленные казахи, киргизы и джунгары только добавляли проблем. Даже организаций хунвейбинов в СУАР было целых три!
Таким образом, не только власть, но и сама жизнь товарища Вана была привязана к размещенным в Урумчи частям НОАК. Это, кроме прочего, означало, что без поддержки центральной власти продержаться не получится, и уж совсем нельзя помыслить о самостоятельности или, упаси Будда, независимости, подобно Маньчжурии. Осталось только понять, кому из лидеров подчиняться… Пекин и Гуанчжоу практически на равных правах претендовали на роль столицы единого Китая. И ни тот ни другой, не могли обеспечить снабжение корпуса продовольствием и боеприпасами, в то время как местные ресурсы приходилось получать едва ли не с боем. Скоро раскиданным по Синьцзяну гарнизонам пришлось экономить буквально каждый патрон и литр солярки.
В то время как на огромном пространстве гор и пустынь фактическими хозяевами стали вожди местных племен, многие из которых ориентировались на СССР еще со времен Восточно-Туркестанской Республики.[363]Не будь корпус НОАК настолько большим по численности, партизанские отряды давно бы гнали ненавистных «ханьцев» к восточным перевалам. Но бороться с более чем внушительной силой без открытой поддержки «с севера»… Дураков среди полевых и племенных командиров не было. Да и предательства опасались всерьез, слишком хорошо многие помнили судьбу правительства Восточно-Туркестанской республики, погибшего в очень странной авиакатастрофе то ли под Иркутском, то ли под Читой.[364]
Колебалась и Москва. По большому счету контроль над СУАР, или «братской Уйгурской республикой», был весьма сомнительным «счастьем». Во-первых, никаких стратегических целей при этом не решалось, весь юг автономии надежно перекрыт горами, а выход на равнины Китая куда проще осуществить через Монголию или Маньчжурию. Во-вторых, бедное, относительно немногочисленное и малообразованное население не могло ничего дать, наоборот, оно требовало помощи. В-третьих, мешало отсутствие железной дороги через Джунгарские ворота,[365]переброска грузов через полтысячи горных километров ставила жирный крест на любом проекте добычи полезных ископаемых, к тому же такого неисследованного и труднодоступного «добра» в СССР хватало. В-четвертых, выходило «некрасиво» с американцами: на тайных переговорах Шелепин и Брежнев умудрились сами предложить Линдону Джонсону ни в коем случае не вводить войска в КНР. А в таком деле только попробуй нарушить обещание — Вашингтон быстро найдет, чем ответить.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
