Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Есть такая деревенька, Казённые Лешни называется. В общем и целом на моём пути она оказаться не должна была, если не брать в расчёт этакое специфическое озеро, что находится на границе Псковской области и Белоруссии. Зовётся оно Язно. Редко где имеет ширину более пятисот метров, а вот длина у него зашкаливает за десять километров. Всё бы ничего, но расположено оно так, что длинной своей стороной лежит практически на север, ну и на юг соответственно, а что особенно неприятно середина его приходится на ту точку, где и проходит мой маршрут. Когда шли к железке, мы обогнули озеро с запада, но сейчас я двигался на восток — что я заяц через шоссе скакать туда-обратно?
Дело было хоть и к вечеру, но до темноты часа два ещё. К озеру подходить не стал, так как перебираться через малые речки, а уж тем более прыгать через ручьи, прилично задолбало — уж больно их тут много. На улице не июль, колокольчики морозить, ну совсем не в жилу. Так прыгая и ругаясь, я и наткнулся на пацана. Всё-таки ему повезло, хоть и встретились мы лоб в лоб по темноте, но рост его и телосложение сыграли свою роль, когда я вскинул автомат — не выстрелил.
— Твою ж мать… Ты чего здесь делаешь?
— Ничего… Дяденька, а вы наш или нет?
Вот же ж блин, вопросы у подрастающего поколения. Прямо как: дяденька это вы подбили танк? Что там дальше в анекдоте не помню.
— Наш я, наш. Ну, и свой немного, но ты не ответил.
— Убежал я, не хочу с Тарасом жить, пусть Машка одна с ним живёт.
— Угу, а поподробнее.
Подробности оказались невесёлые. Жили-были в деревне Казённые Лешни братец Иванушка и сестрица… правильно, Машенька. Отец у них был председателем колхоза, а матери не было — умерла она родами шесть лет назад, ребёнок тоже не выжил. Так и жили они втроём. Маша росла красавицей, вся в мать — по ней не только в деревне парни сохли, но и в окрестностях чуть ли не массовый падёж сухостоя намечался. Но Маша была девушкой серьёзной, лишнего себе не позволяла, руководила школьной комсомольской организацией. А как школу закончила, так и в Псков подалась, в техникум сельскохозяйственный. Год отучилась на отлично, вероятно разбив свой неприступностью, и там множество сердец, а как вернулась домой на каникулы — война. Отец ушёл на фронт, множество других тоже, а вот некоторые наоборот вернулись, в том числе и Тарас, приехавший домой из краёв дальних сибирских, отдав там шесть лет жизни лесоповалу. Приехал естественно злой, а тут, как уже говорилось — война. Как вероятно все догадались, на фронт он не пошёл, а в полицию запросто. На зону Тарас загремел ещё по малолетке, потому жены у него не было — не беда, будет. А кого в жёны брать первому парню, как не первую красавицу? Ну и что, что не хочет — кто её спрашивать-то собирается. Всё — сказка кончилась. Страшненькая такая сказка.
— Вот ты убежал, а ну как сестре помощь нужна.
— Так она сама сказала, чтобы уходил.
— Ну, раз сама… Будем считать, что ты за помощью отправился. Пошли обратно.
— Пошли. А ты поможешь?
— Постараюсь. Тарас один?
— Не, с ним ещё трое, гады… Дерутся.
Понятно, судя по отсутствию синяков, видно парнишке пинка отвесили.
— Тебе лет-то сколько?
— Взрослый уже.
— А конкретно?
— Двенадцать.
— И правда, взрослый.
За разговором дошли до деревни. Была она небольшая, домов на пятнадцать-двадцать, так сразу и не разберёшь.
— Где ваш дом?
— Вон, второй с краю, с синими наличниками.
Дом, как дом. Не жировал похоже председатель.
— А крайний чей?
— Бабка Матрёна там живёт, одна. Муж её, дядька Филипп, и Колька с Пашкой на фронте.
— Значит не выдаст если что, поможет?
— Не в жисть не выдаст.
— Хорошо, тогда давай к ней, узнай обстановку и обратно.
— Может сразу пойдём, морды им набьём.
— Боюсь, одними мордами не обойдётся. Сейчас мне идти нельзя, это тебя кто заметит, внимания не обратит. Ты теперь моя разведка — всё узнай и доложи.
— Понял. Узнаю и доложу.
Ваньки не было долго. Вернулся уже как стемнело, весь в слезах.
— Боец, отставить распускать нюни, докладывай.
— Они Машку… Избили… Она в подвал спряталась… Они самогонку пьют… Грозятся полы сломать… Или поджечь… Она плачет…
— Всё, слёзы вытер, боец! Пошли!
— Мы их убьём?
— А хочешь?
— Да!
— Тогда убьём.
До деревни дошли тихо, никто даже не гавкнул. В огне крайней избы теплился огонёк не то свечи, не то керосиновой лампы, горевшей на минимуме. Ванька стукнул в окно, после чего оно бесшумно растворилось.
— Вот, баба Матрёна, привёл.
— Иди, соколик, посторожи, как бы нас кто не увидел.
Бабка Матрёна, оказавшаяся моложавой женщиной лет до сорока, поглядела вслед пацану, и дождавшись пока тот скроется за углом. поманила меня к окну.
— Вы кто будете?
— Партизан.
— Один?
— Да, — решил я не наводить тень на плетень.
— Зря, уходите.
— Не-а.
— Их четверо. Сами погибните, девочке не поможете…
— Меня уже хоронили. Я на их могилах ещё спляшу. Хотя мрази этой могилы не положены. Что там?
— Машу Тарас ссильничал. Кричала сильно. Потом видно вырвалась или он сам отпустил, в подвале заперлась. Сейчас они пьют в доме, ржут, кричат что если замуж за Тараса не хочет, то они так её… Все вместе.
— Точно в подвале?
— Точно.
— К окнам не подходите.
Хотелось не убивать, а рвать глотки. Зубами.
— Вань, показывай дорогу. Собаки нет?
— Убили Полкана.
Забор между участками был хлипкий и дырявый, потому прошли легко. Света в доме хватало. Слышался хохот, пьяные мужские голоса и звон посуды.
— Маша, Машенька, — пацан подполз к небольшому окошку в фундаменте и жарко шептал.
— Ванька, уходи немедленно, уходи…
— Мария, — отодвинул мальчишку в сторону и тоже зашептал. — Всё будет хорошо, не бойтесь. Спрячьтесь в самый дальний угол и ничего не бойтесь. Худшее уже позади.
Сначала хотел этим пирующим гранату бросить, типа строго по канону: получи… гад, гранату! Но, послушав, что происходит внутри, план решил изменить. Надо было видеть лицо мальчишки, когда, расстегнув ремень, снял камуфляжную куртку и штаны, надел пилотку и снова подпоясался, предварительно сдвинув кобуру с "браунингом" на пузо, по-фашистски. Жаль зеркала нет, но бравый унтерштурмфюрер должен смотреться здесь феерично, даже в полевой форме.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
