– Вот это да! – прошептала она. – Сколько здесь?
– Точно не знаю, – ответил я, включая ее CD-проигрыватель. – Если хочешь, помоги мне их посчитать.
Прослушав целиком диск Долли Партон, одной из наиболее известных и состоятельных исполнительниц и авторов музыки в стиле кантри, и половину диска кантри-рока Джонни Кэша, мы насчитали 563 «Орла», 479 «Кленовых листьев» и ровно 400 «Панд».
– Сколько же все это стоит? – спросила она.
Захлопнув ногой входную дверь, распахнувшуюся от ветра, я ответил небрежным тоном:
– Немногим более полумиллиона.
Шерри-Ли набрала полные руки монет.
– Но ведь ни с одной из этих монет в магазин за покупками не пойдешь!
– Это уж точно, – улыбнулся я. – Но у меня теперь есть тачка, и я собираюсь объехать всех нумизматов и торговцев монетами от Вако до Браунсвилла, с целью превратить золото в баксы.
– И что ты собираешься делать с такими деньжищами?
– Собираюсь отдать тебе, как и обещал, – заявил я. – Но и ты, в свою очередь, тоже дашь мне кое-что.
Вскинув брови, она сделала большие глаза и долго смотрела на меня в упор, не мигая.
– Интересно! – протянула она наконец. – Что я должна тебе дать?
Настал важный момент. Наши забавы под кайфом на пляже, возможно, были всего лишь доморощенными попытками двух неудачников устроить свое будущее.
Шерри-Ли легко и просто согласилась с моими планами в баре «Тики», поддалась обаянию фантазий бездомного бродяги. Но здесь, сейчас, когда на полу валялось веское доказательство реальности фантазий, стоимостью в полмиллиона, согласие с моими планами значило гораздо больше. Мы оба перестали улыбаться. И когда я глубоко вздохнул, она не отвела взгляда.
– Дай мне надежду, – сказал я. Но голос мой прозвучал чуть громче, чем мне бы хотелось.
– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в Мексику?
– Да, хочу. Ты, я и Энджи уедем отсюда навсегда. Я уже все продумал. Завтра утром мы поедем в Окичоби на моей машине, подождем, пока мужчины уйдут кормить змей, заберем Энджи с ранчо Захарии и умчимся. Думаешь, они кинутся нас догонять? Вряд ли…
Шерри-Ли ахнула, услышав мой отважный план, и я не мог не улыбнуться.
Дверь снова открылась, я снова захлопнул ее, но она открылась еще шире. Озадаченный, я обернулся и увидел поношенные байкерские сапоги и потертые джинсы Брэдли Эрвина Лака.
– Так и знал, Марти, что тебе нельзя доверять! – процедил он.
Когда я глянул на приспособление, привинченное к стволу его «хеклер-и-коха», меня прошиб пот.
– Это что, глушитель? – заметил я.
– Молодец! – кивнул он. – А вот это – лазерный прицел. А теперь встань рядом с ней. – И тут он заметил золото. – Откуда такая прорва деньжищ? Ты что, ограбил банк, Марти?
Неожиданно он метнулся вперед и схватил со стола сумку Шерри-Ли, украшенную кисточками. Его налитые кровью глаза рыскали налево и направо, как у человека, которому приснился страшный сон. Он расстегнул сумку, перевернул ее и встряхнул. На пол упали баллончик со слезоточивым газом, складной нож с деревянной ручкой, помада, пудра, ключи от машины и бумажные салфетки.
– Где твоя пушка, лапочка? – процедил он.
– Сам найди, подонок! – нахмурилась Шерри-Ли.
Брэд посмотрел на меня, качая головой:
– Представляешь? Видит меня впервые с тех пор, как меня заложила, и еще грубит!
– Ты, Брэд, тоже ведешь себя довольно агрессивно! – заметил я.
Продолжая целиться в нас из пистолета, он стал рыться в карманах ее одежды, висящей на крючках возле двери.
– У меня-то есть все основания быть агрессивным, – объявил он. Самодовольная ухмылочка превратилась в широкую улыбку, когда он обнаружил «глок» в кармане халата Шерри-Ли. Одной рукой он выщелкнул магазин и сунул его в задний карман своих джинсов. – Одиннадцатый калибр, милашка? Отличный выбор. – Он передернул затвор, проверяя патронник.
– Ну и наглец же ты! Вломился в чужое жилище, и даже не стыдно, – сказала Шерри-Ли. – Уверена, ты и закон об условном освобождении нарушил.
Брэд коротко хохотнул – как залаял.
– Нарушил? – Брэд хохотнул, как пролаял. – Милашка, если меня схватят, то отправят в тюрягу еще на десять лет без всякой возможности выйти раньше срока. А уж если узнают, что у меня есть стволы…
– Я ничего никому не скажу, – вмешался я.
– Заткнись, Марти! Ты еще хуже, чем я о тебе думал. Прикидываешься другом, а сам норовишь нож мне в спину воткнуть. – Тыльной стороной руки, в которой он держал пистолет, он вытер пену с губ. – Ты трепло, Марти!
– Это почему же я трепло?
Брэд сунул руку в карман джинсов, достал сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его.
– Узнаешь?
Я узнал лист бумаги с шапкой Общества нумизматов Уайтхолла. Вот, оказывается, кто перехватил мое письмо к Шерри-Ли.
– Ты пустозвон и балаболка, Марти! – ухмыльнулся Брэд. – И давно ты трахаешь мою бывшую невесту?
– Ты хам, Брэд! – взорвалась Шерри-Ли. – И вообще это тебя не касается!
– Вот именно, – кивнул я. – А читать чужие письма и вообще западло! И между прочим, это федеральное преступление!
– Вишь ты, законник выискался! Чинить препятствие работе почтового ведомства США – это федеральное преступление, а стибрить письмо после доставки – всего лишь незначительный проступок. И вообще, не я его прикарманил, а здешний администратор. Я твое письмо только выкупил.
– Все равно ты поступил подло, – огрызнулась Шерри-Ли. – Интересно, что еще наплел тебе этот Роско?
– Хватит выпендриваться, милашка! – хохотнул Брэд. – Мне кое-что надо тебе сказать. Речь пойдет в основном о шестидесяти четырех тысячах баксов, украденных с фермы моего отца. – Он помолчал. – Марти, собери все свои монетки в сумку, пока мы с моей бывшей обсудим кое-какие семейные дела.
Я в темпе собрал монеты. На то, чтобы запихать в саквояж золото на полмиллиона долларов, не ушло много времени.
– Курить можно? – прервал я перепалку Брэда и Шерри-Ли.
– Умолкни! – рыкнул Брэд.
– Курево у меня в сумочке, – добавил я.
Брэд смерил меня злобным взглядом.
– Мне плевать, где твое курево, – процедил он. – А ты, милашка, меня разочаровала. Трахаться с мужиком, который таскает дамскую сумочку…
– В Европе так принято, – оборвала она его. – Это утонченно! Тебе не понять.
– Да неужели? Кстати, милашка, я еще кое-чего не понимаю, – парировал Брэд.
Я схватил свою заляпанную грязью сумочку. Полпачки «Мальборо» лежали на затворе моего дешевого пистолета.
