— Моя машина набита наркотиками, — сказал он.
— Что?..
— Это партия контрабандного груза. Они заставили меня везти ее из Швеции в Норвегию. Мне обещали деньги… И эту машину по дешевке… И еще…
— Что еще?
— Они сказали про тебя. Они сказали, что… сделают с тобой что-то, если я не поеду. Вот он… — Арне показал на парня, ее жениха, по-прежнему свешивающегося из машины, — он и его кореши в этом, должно быть, участвовали.
— Мерзавцы!
— Мне надо было бы заявить в полицию, — продолжал он. — Но тогда против меня возбудят дело и посадят в тюрьму.
— В тюрьму? Но ведь они тебя заставили.
— Но ведь они не скажут это на суде.
— Ты не можешь сам на себя донести.
— Во всяком случае, я не хочу в тюрьму.
— Нет…
— Вот такие дела. И у тебя тоже…
— Что ты имеешь в виду? — По ее голосу было ясно, что она все поняла.
— Я все знаю, Анне. Я говорил с твоей подружкой.
— С какой подружкой?
— С черненькой, там, где ты работала. В массажном салоне.
— Ты был там?
— Да, ну и что?
Они сидели молча рядом и чувствовали, как исчезают все взаимные подозрения, обвинения и контробвинения.
— Все это было так… Я была такой… такой жуткой дурой!
— Ну ничего, ничего… — успокаивал он.
Она снова зарыдала, и он почувствовал, что мертвая хватка, державшая его за глотку, ослабела.
Решение оказалось очень простым, как только оно пришло ему в голову, он чуть не рассмеялся. Анне сказала, что это гениальная идея, и согласилась. Она оживилась и начала болтать, и они принялись осуществлять задуманное.
Албана, который еще не пришел в себя, вытащили из машины. Выкатить «БМВ» из сугроба не составило большого труда. Затем Арне вкатил «лэнд крузер» в кювет и тщательно вытер тряпкой руль, приборную доску и другие блестящие поверхности. Потом они вместе втащили Албана в кабину и посадили за руль. Он, по-видимому, был не так уж плох: снег, попавший на лицо, слегка привел его в чувство, и он начал стонать. А это его совсем приведет в чувство, подумал Арне, вешая на зеркало всякие цепочки и другую блестящую дребедень из «БМВ». Этому парню, наверное, понадобится всевозможная помощь, в том числе и потусторонняя.
Потом они сели в «БМВ» и поехали.
— Ты ведь сказал, что это твоя машина, — сказала Анне, кивнув на «крузер» в кювете.
— Эта машина была мне обещана, — поправил он. — Но эти скоты меня обманули. Мы никаких бумаг не подписывали. И я не переводил деньги. Эта машина записана не на меня, а на них.
— Просто гениально, — сказала она. — А вдруг он придет в себя и сбежит?
— Ну да. Далеко не убежит. Ты видела, в каких он ботинках? В таких только на танцы идти — с острыми носами и на гладкой кожаной подошве.
— А вдруг он поедет?
— Только не со сломанной рукой да по такой погоде.
— Ну тогда все о’кей?
— Не совсем, — ответил он. — Сейчас мы позвоним в полицию.
— Боже упаси!
— Я серьезно. Ведь смысл в том, чтобы они его нашли, не правда ли?
Он вытащил мобильник.
— Ты помнишь телефон службы спасения?
— Сто двенадцать, — ответила она, — так мне кажется.
— Я не так уж долго там работала, чтобы ты знал, — пробормотала она. И тут же начала клевать носом и задремала. Они находились в нескольких километрах от Эльверума.
— Не думай об этом, — ответил он.
— Студентки иногда работают массажистками, когда им нужны деньги. Если место приличное, ты сама определяешь, как далеко ты можешь зайти.
Она произнесла это почти что во сне. Он подумал, сколько еще времени ей понадобится, чтобы избавиться от юношеской сверхактивности, и вообще, сколько еще ждать, прежде чем они заживут нормальной жизнью.
— Мне кажется, ты должна сейчас поспать.
— И как это меня угораздило влюбиться… В такое дерьмо! И к тому же еще…
— Ничего страшного, Анне.
— Но я не хочу делать аборт, — сказала она. — Он настаивал, но я отказалась. Он попытался меня заставить. И тут-то мы и поссорились.
— Вы бы все равно не поладили.
— Наверное…
— Ты сама решай, оставить ребенка или нет.
— Ну а что, если у тебя будет черноволосый внучок?
Это ему как-то не приходило в голову.
— Только чтобы у него не было кольца в носу, — сказал он.
— Ну, папа!
— Я тебя имею в виду, мне никогда не нравилось твое кольцо в носу.
— Спасибочки!
— На здоровье.
— А что ты думаешь делать с машиной?
— С какой машиной?
— С этой. Продашь ее?
— Ты что, спятила?
— А что?
— Эту машину, — произнес Арне решительно, — я сегодня ночью припаркую около полицейского управления в Хамаре. Чтобы им было над чем призадуматься в воскресенье утром.
— А где твоя старая колымага?
— Дидриксен сказал, что о ней позаботится.
— Будем надеяться, что он сдержит хотя бы это обещание, — пробормотала Анне и снова задремала.
64
Они шли пешком по направлению к Хёлле с западной стороны. Тимонен оставил машину в густых зарослях кустарника. Они прошли позади амбара, чтобы их не было видно. Рядом виднелся почти развалившийся колодец. Тимонен подошел к нему и тихо сказал:
— Анита, это мы.
Снизу раздалось бурчание. Валманн глазам своим не поверил — она была внутри колодца. Вскоре показалась ее голова.
— Слава Богу, — произнесла она, когда их взгляды встретились.
— Отличное укрытие. — Физиономия Тимонена так и сияла от удовольствия.
— Идите сюда, я устроил штаб-квартиру в амбаре.
— Помоги мне выбраться… — Анита положила локти на край колодца, но никак не могла подтянуться. Валманн помог ей. Вода в колодце была на уровне человеческого роста от земли. Тимонен был прав. Это было отличное укрытие.
— Я так замерзла… — Она дрожала от холода. Валманн с трудом удержался от соблазна обнять и согреть ее.
— Вы, городские жители, никогда не научитесь как следует одеваться, — пошутил Тимонен. Казалось, он в отличном расположении духа. — Идите сюда.
Они прошли гуськом несколько метров до полуоткрытой двери под развалившимся наклонным въездом в верхнюю часть амбара. Внутри ничего не было видно. Постепенно при тусклом свете, проникавшем через полуоткрытую дверь, возникли серые контуры некоторых предметов. Это были два или три складных стула и несколько высоких ящиков из-под сельскохозяйственных продуктов. На одном из ящиков стоял блестящий кейс. Тимонен подошел к нему и открыл, ничего не говоря. Внутри оказалась какая-то аппаратура. Тимонен нажал со знанием дела несколько кнопок, а затем вытащил наушники, нацепил их на голову и набрал на клавиатуре несколько кодов, а затем сел на стул и принялся ждать, по всей вероятности, какого-то сигнала. Анита и Валманн продолжали стоять. Анита никак не могла согреться и все еще дрожала.
