может, я бы не обратил на него внимания, но припаркован он уж слишком близко к подъезду, в отличие от остальных авто.
— Они там, — взволнованно говорит Миша.
Саня кивает, потом говорит:
— Нужно убедиться, что Вова пройдет мимо них спокойно, а тогда пойдем дальше.
Я не возражаю, это разумная мысль.
Вовчик выходит из подъезда, останавливается, достает сигареты, закуривает, в общем, ведет себя непринужденно и вполне естественно, затем неспешно двигается в сторону стоянки, где оставил москвич. Безопасники на него никак не реагируют. Я опасался, что могут отсканировать исподтишка, но они даже этого не делают.
Видимо, задача у них вполне конкретная — поймать мальчишку пироманта. Это очень даже хорошо.
Убедившись, что Вовчик прошел без препятствий, Миша и Саня бегут через всю крышу к последней двери. Быстро спускаются, снова оказываются перед решеткой, и она снова оказывается заперта.
— Что теперь? — спрашивает Саня.
«Сейчас я попробую расплавить замок, а ты, когда подам сигнал, бей изо всех сил ногой по решетке».
Конечно, использовать трезубец мне не слишком хочется, но выбора особого нет. Чем быстрее я уведу отсюда подопечных, тем лучше.
«Пламенеющий трезубец 40 сек. Частота использования 3 раза в сутки — Активировано».
Я направляю трезубец на замок и врубаю на полную мощь. Он в мгновение ока раскаляется, краснеет и наливается огнем.
«Бей!» — велю я Сане.
Она со всего размаху ударяет ногой по двери, и та распахивается, громко стукнув о стену.
— Теперь куда? В лифт? — спрашивает Саня, уже готовясь натягивать сумку на голову.
«Нет, давайте лучше по лестнице, — отвечаю я, — и из подъезда выходите по одному. Сначала ты выйдешь и разведаешь обстановку, если все чисто, я перемещусь в Мишку, подам ему знак, что можно выходить. Мише скажи, что как только выйдет из подъезда, пусть опустит голову и идет быстро к машине, и по сторонам не глазеет. А когда окажется в машине, пусть сразу ложится».
Саня пересказывает все Мишане, и мы начинаем спускаться.
Затем мы оставляем Мишаню на третьем этаже, а Саня продолжает идти дальше. Выходит, Вовчика москвич стоит в метрах пяти от подъезда на парковке. Он его подогнал к подъезду, а просто поменял место стоянки.
«Какого хрена так далеко?!» — возмущаюсь я.
— У подъезда нельзя парковаться, — тихо говорит Саня.
«Да вашу мать!»
Саня косится на чёрный мини-вен, затем на безопасников у Семкиного подъезда. Быстрым шагом она проходит через двор и садится к Вовчику на переднее сидение.
— Сейчас тронемся и на три секунды подъедем к подъезду, — говорит Саня Вовчику. — Тогда Мишка и заскочит.
Вова издаёт тяжелый вздох:
— Ты же понимаешь, что если нас с ним поймают, у нас тоже будут проблемы.
— И что предлагаешь, бросить его? — зло интересуется она.
— Нет, — мотает головой Вовчик, — но если что, сразу предупреждаю — я лезть в задницу ни за кого не собираюсь. Если что-то пойдет не так, я умываю рук, скажу, что просто водитель, а вы выкручивайтесь как хотите.
«Вот же засранец!» — возмущаюсь я, жаль, что это слышит только Саня, она же говорит другое:
— Ну ты и козел, Вова. Леня тебе вообще-то жизнь спас.
— Я все сказал, — безразлично пожимает плечами Вова и заводит двигатель.
Я перемещаюсь в Мишаню, не жду, когда восстановятся все чувства, а сразу использую способность сопряжения и несколько раз машу рукой.
Мишка тут же начинает спускаться, слышится звук двигателя внизу, проясняется зрение и теперь я вижу подъезд. Торопливо Миша выходит на улицу, делает все как надо: идет быстро с опущенной головой, по сторонам не смотрит. Слышу, как открывается дверь авто, еще несколько метров и мы сядем в машину.
— Эй, парень, стоять! — слышится громкий оклик с другой стороны двора.
Мишка вздрагивает, но голову не поднимает, а ускоряет шаг.
— Я сказал — стоять! Берите его! — снова кричат.
Мишаня почти у дверей, но внезапно прямо перед его носом захлопывается двер, Вовчик резко бьет по газам, и на всей скорости москвич уносится прочь.
Гребаный придурок! Иуда проклятый! Какого хрена он творит?!
Мишка растерянно таращится на быстро приближающихся к нему людей в форме.
— Я ни в чем не виноват! — отчаянно кричит Мишка.
Я только было собираюсь активировать трезубец, но не успеваю. Чувствуется легкая боль в плече, затем в шее. Мишка пытается сделать шаг, но заваливается, в глазах мутнеет, он что-то бормочет невнятно.
Все, что я успеваю разобрать:
— Леня, помоги!
А после Мишка резко вырубается.
Глава 23
Я уже активировал трезубец, но теперь из-за того, что Мишаня отключился, без зрения и ориентации в пространстве не понимаю, куда его направлять.
— Готов! — слышу чей-то мужской голос, пытаюсь наслать на него пламя, но врубаю не на всю мощь. Убивать я их не собираюсь, а лишь хочу отпугнуть.
— Ах ты дрянь! — ругается кто-то, но это явно не тот звук, который должен издавать поджаренный трезубцем.
Без разбора вслепую я начинаю жечь. Активирую «Контроль зрения», хотя едва ли уверен, что смогу его использовать с закрытыми глазами. Но у меня получается — открываю глаза.
— Он еще не отключился, — сообщает один из безопасников, нависший надо мной и тут же натягивает Мишане на голову мешок.
Но я его уже видел, вот он, стоит рядом. Жгу его, безопасник орет и отскакивает.
Неподалеку шуршит рация, слышу, как спрашивают:
— Что у вас случилось?
— Мальчишка дерево поджег, скамейку и в Кабакова попал.
— Вызовите пожарных и вколите ему больше транквилизатора, — отвечают ему по рации. — Кабаков живой?
— Да живой, живой, уже оказываем помощь, — отвечает кто-то.
Пытаюсь ориентироваться по голосу и поджечь говорящего. У активации трезубца осталось пять секунд. Я продолжаю жечь, в надежде попасть хоть в кого-нибудь, но понимаю, что все это бесполезно. Без зрения я ничего не могу сделать. А затем и время активации подходит к концу.
Снова чувствуется укол, но уже отдаленно, почти неощутимо — тело онемело.
Я чувствую, как Мишку поднимают на руки и несут. Слышу, как открывается дверь авто, а после Мишаню без всяких церемоний грубо швыряют на пол.
Нужно срочно что-то делать. У меня еще есть «Кошмарные видения», но их можно использовать только на одного человека, а тут целая толпа. И еще одна активация трезубца, вот только теперь в машине его опасно использовать.
Я так зол, что меня буквально распирает от ярости. Но больше всего меня злит, что я ничего не могу сделать. Не могу помочь Мишане, пока он в отключке!
В порыве гнева перехожу в Вову с единственной мыслью
