Индюковое добро на себя переводи, не тяни резину. Здесь уже бесполезно чего-то искать. Ключи от всех нычек Индюка в Рыболове найдёте. Хвост подмогнёт. Паспорта индюковы и бланки всяких ксив по разным нычкам припрятаны. Они все на разные фамилии. Бери, значит, своего подопечного в охапку, и пусть он тебе переделывает те ксивы на тебя. Справитесь, не понадобится кучу сделок через нотариуса оформлять. На всякий случай пошуруди в записях Индюка адресок одного прикормленного нотариуса. Пусть и не был я тебе настоящим отцом, но радуюсь, что попадёт это добро в достойные руки.
— Скажи, батя, зачем ты так сделал? Ну, в смысле, себя взорвал. Ведь мог же запросто договориться с приехавшими братками. Их же Лупатый прислал, твой кореш, — задал давно мучивший меня вопрос.
— Какой он мне к чертям свинячьим кореш? Падла он конченная, — вспыхнул Децал, — Сдал меня как-то раз мусорам со всеми потрохами. Думал, я не узнаю про то. Кистепёрый со своим бычьём ко мне не чаи с пряниками распивать прикатили. Заказала меня эта сука жидовская, отвечаю. Но прежде чем загасить, сыграли бы они со мной в Гестапо. Кололи бы по многим темам. Выдал бы я им всё, чего знал и даже чего не знал: и об индюшачьих богатствах, и обо всех его секретах, и о твоём блокноте, и о Клетчатом, и о много чего таком, из-за чего потом Лупатому пришлось бы самого Кистепёрого с его бакланами загасить, если бы я их всех не забрал с собой в пристяг. Тебе не во всех индюшачьих подвалах посчастливилось побывать. Таким пыточным приблудам позавидовал бы сам папаша Мюллер. К Индюку братки нередко притаскивали барыг колоть на бабосы. Никто из них не выдерживал.
— Живы остались те гниды, батя. Не смог ты их мочкануть. Никсона видел на лупатовской днюхе, а Панок закончил свою никчёмную жизнь только неделю назад, в давке после хоккейного матча, — вставил я свои три копейки.
Децал долго и самозабвенно матерился, потом вдруг осёкся и спросил меня с мрачным видом:
— Ты чего у Лупатого забыл?
— Зазвал туда меня один из его подручных в качестве барда. Миня Пятница его погоняло. Может, знаешь его?
— Я чего, должен всех лупатовских шнырей знать? — возмутился призрак.
— Я к тому, что по всему Союзу раскручен навроде Аркаши Северного. На подпольных тусовках приглашают выступать со своими песнями, — попытался объясниться я, — Прости, я не в курсе был твоих тёрок с Лупатым.
— И что, базарил с этой гнидой?
— Было дело. Расспрашивал он о том, что мне про тебя известно. Я прикинулся лохом и ответил, что мы с матерью тыщу лет тебя не видели и ничего не знаем. Назвался он, кстати, твоим лучшим другом. Предлагал мне своё покровительство.
— Ха, кента нашёл. Подумать только… Молодец, что голову включил. С такими волчарами надо ухо держать востро. Держись подальше от этого паскудного жида. Он добр, пока ты для него что-то значишь. Как только перестанешь быть для него интересен, ожидай какой-нибудь подлянки.
— Ладно, учту. Спасибо, что предупредил. Жив буду, отомщу ему за тебя. А также всем, кто на тебя посмел руку поднять. Обещаю!
— Не клянись и не лезь в это дерьмо. У Лупатого целая армия урок. У законников он в авторитете. Мусора под ним шустрят, — заметно испугался за меня Децал.
— А ты знаешь, я на той днюхе с дочкой самого Брежнева познакомился? — захотелось похвастаться.
— С Галиной? Час от часу не легче. Хочешь проблем для своей задницы от её папаши? — ещё больше огорчился призрак.
— И с папашей её я тоже встречался. Понравились друг другу, — проговорил я, немного смущённо.
Отец будто потерял дар речи. Сидел и разевал рот какое-то время, словно рыба на берегу. Потом заговорил:
— Я даже не знаю, что на это сказать. Есть в тебе наша фирменная чекалинская бесшабашность. Своей смертью ты явно не помрёшь. Не хотел я тебе об этом говорить, но видимо придётся. Скоро наступит такое время, когда у власти в стране окажутся голимые суки. Будут ли они кричать о том, что строят коммунизм, или нет — не суть важно. А главное в том, что будут они хуже самой последней гниды. Скажешь, фуфло гоню? Индюк много чего интересного мне по пьяни наплёл. Он с Кистепёрым и прочими гнидами занимались тем, что растлевали детей и внуков кремлёвских небожителей наркотиками, алкоголем, приучали к извращениям всяким, вовлекали в преступную деятельность. А смысл в том, чтобы посадить на крючок наших правителей и диктовать им свою волю.
— Мерзость какая! — не сдержался я.
— Индюк хвастался, что у него уже есть на одну важную кремлёвскую шишку убойный компромат. Какой-то американец ему в этом деле помог, — продолжил выдавать информацию Децал, не обращая внимания на мои эмоции, — Люди не безгрешны, и наверху у нас далеко не ангелы сидят. То-то он жил, как восточный падишах. Так что, сына, постарайся делать правильные выводы и не лезть головой в пасть льва. Да, ещё… Пацанам, что тебя видели у Индюка, на глаза не попадайся. Если они тебя вычислят, то Лупатый на перо посадит.
Выговорившись, призрак начал понемногу тускнеть, размываться. Далее на мои следующие вопросы он отвечал как-то нехотя:
— Значит, если порыться в индюковых нычках, то я смогу найти компромат на кремлёвскую шишку?
— Делай, что считаешь нужным. Я тебя предупредил, кажись.
— А кто такой Клетчатый? — не унимался я.
— Есть один такой деятель. Сидит как паук в центре огромной финансовой паутины и контролирует денежные потоки. Тебе о нём знать пока не следует. Целее будешь. Коль масло в голове имеешь, со временем сам до всего докумекаешь.
— Эх! Всё же зря ты, батя, себя порешил. Никогда не поверю, что эта поганая крыса Индюк не озаботился устроить для себя какой-нибудь тайный лаз со своей дачи. Обрубил бы ты все свои концы взрывом и начал бы новую жизнь с чистого листа, — вновь нахлынуло на меня сожаление.
— Вижу, мозги у тебя под причёской неплохо варят. Так ведь это и было поначалу в моих планах. Вот только Никсон и кое-кто из пацанов Кистепёрого тоже знали устройство дачи. Обложили меня крепко, как медведя в берлоге. Я тогда
