– Это его работа, – выпалил Джордж наконец, когда Ник стал возмущаться предательством Кинча. – Полицейский тут ни при чем. Это все Тревор. Я с ним говорил. Он признался, что донес на тебя. Поэтому его и не было, когда ты приехал. С ним ничего не сделали. Он, подлец, предал нас.
– Что? Тревор? Но зачем? Что я ему сделал плохого?
Джордж поднял брови.
– Ну, он много чего наговорил, я до конца не понял. Тревор сказал, что ты хотел провести расследование и при этом остаться в стороне. Похоже, это его бесило. Так что отчасти, я думаю, он не хотел, чтобы ты ушел целым. Мне кажется, что сперва он не хотел тебе зла, просто тут сыграла роль эта девушка…
– Какая девушка?
– Я думаю, ты знаешь – какая, – спокойно сказал Джордж.
– Джоан? Между ними что-то было? Тревор положил на нее глаз?
– Кто их разберет. Тревор сказал, что у нее могли случиться неприятности. И он не хотел, чтобы это произошло. Думаю, что она ему нравится. А ты сделал что-то, сильно его огорчившее. Я не хочу в этом разбираться, так и сказал ему Тревор всегда хорошо ко мне относился. Он мне, конечно, не друг, но я никак не предполагал, что он так меня подведет.
Что-то в тоне Джорджа слегка обеспокоило Ника. Возмутительное предательство НВ того как будто не слишком огорчало: Джордж почти оправдывал Тревора.
– Послушай, меня едва не отвезли в Эппинг, а уборщика избили до полусмерти, и все из-за чертовой ревности Тревора…
Джордж мрачно посмотрел на него.
– Я не сказал, что все случилось только из-за девушки. Я думаю, тут много причин. И дело не в том, что Тревор был ей увлечен, а в том, как ты вел себя – ему это не понравилось. В том числе и твое расследование.
– Это расследование могло вызволить кое-кого из тюрьмы. Ты раньше что-нибудь рассказывал ему?
– О чем?
– О нас. О школе и прочем.
Джордж выдержал его взгляд.
– А что тебя так беспокоит из того, что я мог рассказать Тревору?
Ник не мог заставить себя произнести эти слова, просто не мог их выговорить; они застряли у него в горле; озвученные, они звучали слишком страшно. Ник зло посмотрел на Джорджа; он не хотел унизить себя, подтвердив, что знал, о чем могли говорить Джордж и НВ и в чем его обвиняли. Джордж защитил его в школе, а Ник предал их дружбу. Наверно, НВ решил, что Ник может снова так поступить. Они молча смотрели друг другу в глаза, пока Джордж не нарушил наконец молчание.
– Думаешь, Тревор не переживает? Он сделал это не ради какой-то своей выгоды. И ты ему поначалу понравился.
– Ты рассказал ему, что произошло? Как я выбрался оттуда? Про уборщика?
Джордж кивнул.
– Ну и что?
– Он рассмеялся. Тревор долго смеялся. Вот и все.
– Не думаю, что Орландо все это показалось очень смешным, – возразил Ник, понимая, что это лишь неловкая попытка защититься.
– Тревор смеялся вовсе не над Орландо, – сказал Джордж.
Ник остановился у дома и открыл входную дверь. Было прохладно и слегка попахивало плесенью: что-то испортилось в холодильнике. Он оставил входную дверь открытой, чтобы проветрить дом. Затем принес из машины свою сумку и коробку с продуктами; там было два блока сигарет, немного вина и бутылка виски. Ник зажег сигарету, налил в стакан виски и вышел на крыльцо, отмахиваясь от кружившей над головой мошкары. В соседнем саду девушка делала стойку на руках и «колесо», как его сестра в детстве.
Ник подумал об Орландо, которого они с Розой навестили в больнице в начале недели. Орландо отмел его выражения признательности; он выглядел спокойным и счастливым. Затем приехал сын Орландо, и Ник с удивлением отметил, что это серьезный и почти напыщенный молодой человек, в маленьких круглых очках, со лбом как у отца и с ноутбуком в дорожной сумке. Вместе с ним была рыжеволосая девушка, которая довольно нервно без умолку болтала, неодобрительно наблюдая за тем, как Орландо с жадностью поглощал булочку с бифштексом, принесенную ему на обед.
– Я буду приносить вам настоящую еду, – заявила она, и сын Орландо впервые рассмеялся, глядя на упавшего духом отца.
Когда они уходили из больницы, Ник сказал сыну Орландо что-то насчет того, что для него сделал его отец и как он ему благодарен. Молодой человек повернулся к Нику и ответил почти страстно, как будто кто-то утверждал обратное:
– У меня просто замечательный отец! Он всегда таким был!
Ник смотрел вслед сыну Орландо и его девушке, шедшим по коридору. Перед тем как исчезнуть во вращающихся дверях, девушка просунула свою ладонь в его и стала игриво раскачивать руку, как бы приводя юношу в хорошее настроение.
Ник загасил сигарету о ступеньку. Девушку, крутившую в саду «колесо», позвали пить чай, и она побежала домой; ее смех звенел в наполненном мошкарой воздухе, а вокруг ее ног кружилась и добродушно тявкала маленькая собачонка. Ник встал, потянулся и побрел в гостиную, где вынул из сумки ноутбук и поставил его на большой обеденный стол. С чего лучше начать? Ник вспомнил стоящую перед ним Джоан Салливан, миссис Клеменс, кутающаюся в кофту, Кинча с его холодной неприязнью. Перед его мысленным взором предстали смеющийся НВ и лицо Орландо, покрытое синяками. Ник вернулся в воспоминаниях к дням детства – вот они с Джорджем Ламиди круг за кругом катаются на роликах, вперед лицом и вперед спиной, иногда сталкиваясь, падая на землю и пытаясь подняться, чтобы лететь дальше. Он вздохнул, подумав о том, как они изменились и сколько времени прошло с той поры, когда он стоял, уперев руки в бока, и смотрел на валявшегося на спине и смеявшегося четырнадцатилетнего Джорджа.
Ник встал и снова наполнил стакан. Он посмотрел на телефон и вдруг, схватив его, стал звонить в свою квартиру в Лондоне. Щелкнул автоответчик, и он услышал отрывистый голос Кейтлин: «Нас нет дома. Оставьте сообщение». Когда пискнул гудок. Ник заколебался, а потом пробормотал: «Это я. Пожалуйста, позвони мне». Он положил трубку на место и снова уставился на чистый экран компьютера. Всегда существовал некоторый разрыв между тем, что он знал, и тем, что требовалось для статьи, между правдой и ее представлением. И еще оставались вещи, которые были ему неизвестны, связи, которые он не проследил, полуправда и белые пятна. «Думай о том, для кого ты пишешь», – прозвучал у него в голове голос их главного редактора.
И Ник написал: «Это рассказ о клубах, наркотиках и убийстве». Сделал паузу и некоторое время разглядывал текст. Затем продолжил: «Это также рассказ о предательстве». Он остановился, снова потер руки, зажег сигарету и начал работать.
Серебряная река
Я помню одну песню о реке. Думаю, что это стихотворение, положенное на музыку. Там говорится, как кто-то бродит по берегу и думает о том, что река спускается с гор чистой и поющей, а затем, стиснутая берегами, становится мутной и замкнутой. В конце концов река исчезает из виду, как мечты поэта. И только когда ее воды становятся солеными при впадении в море, она начинает чувствовать, как к ней возвращается свобода. Я думаю, что религиозный символизм довольно очевиден, но стихотворение мне все равно нравится.
