красивый голос, мне и не понадобилось его высматривать.
Это он, Джулиус.
Я видел, как пальцы ловко перебирают натянутые струны, и не мог поверить, что тайна, будоражившая мое воображение многие месяцы, наконец раскрыта.
– Ваш заказ, джентльмены, – молоденькая рыженькая девушка поставила перед нами кружку пива и чашку с чаем и ушла. Мы с Джулиусом остались наедине.
– Удивлен, да?
Я кивнул.
– Я тоже. – Он пригубил чай, пряча глаза, потом вздохнул и посмотрел прямо на меня. – Но однажды понял, что эти пятничные вечера позволяют мне ненадолго перестать быть собой. Иногда это полезно.
Я его понимал. Понимал и отнюдь не собирался осуждать, как он, вероятно, полагал. Всем нам иногда полезно побыть другим человеком.
– Раз уж тайна раскрыта, поделись и ты своей, – Джулиус взглядом приморозил меня к месту, как умеет только он. – Или, если хочешь, я начну сам. Кто-то, кто прикинулся мистером Годфри, заставил тебя прийти в ловушку, где наживкой был я. Мы не должны были умереть, потому что ловцу мы нужны живыми. Это ведь Дафна Ричмонд, да? Она бы пришла за нами в самый последний момент?
Я снова кивнул. Слова застревали в горле, однако удалось выдавить:
– Да.
– Это была Рейчел Вудворт, да?
У меня закружилась голова:
– Д… да. Но как ты…
Джулиус откинулся на спинку стула и стиснул в пальцах хрупкую чашечку:
– И тогда, заглянув в голову Оза Уайтби, ты тоже видел ее. Так?
Я был поражен. Он не мог этого не заметить. Даже в полутьме наверняка заметно, как побелело мое лицо, почти так же, как его.
– Так. Но я не понимаю… Как она связана с тем случаем?
– Я дурак, – вздохнул Джулиус. – Настоящий идиот. Она понимала, что я захочу на какое-то время увезти тебя из города, поэтому соблазнила случайного человека на пороге смерти, научила, как занять чужое, здоровое тело. И я, не ища подвоха, радостно помчался мотыльком на свет.
– Зачем тебе нужно было увозить меня? – не понял я.
Взгляд Джулиуса сделался совсем темным, нечитаемым. Помолчав, он нехотя ответил:
– Ты не помнишь. Может, это и к лучшему. Но Дафне… Рейчел все равно что-то от тебя надо. Она сказала, чего хочет?
Я передал ему наш короткий разговор, но едва ли это что-то прояснило. Мне было горько и стыдно, будто все это лишь моя вина. Олдридж не дрогнул, однако я гораздо лучше представлял, что могло твориться в его душе. И мне стало страшно.
– Ее сердце холоднее льда, но даже лед можно растопить, – тихо проронил он. – Так ведь?
Я промолчал, потому что не мог найти в себе сил солгать. Боюсь, сердце той женщины промерзло настолько, что растопи его – и от него ничего не останется.
– Прости, – пробормотал я, опуская взгляд на свои тесно переплетенные пальцы.
– Не стоит извиняться, – успокоил меня Джулиус и вдруг положил ладонь на мои руки. – У меня остался последний вопрос. Очень важный. Ответишь мне?
Я поднял голову и пересекся с ним взглядом, внутренне цепенея.
– Какой вопрос?
– Очень простой. Кто ты, Филипп Фелтон?
Дело № 12. Конечная остановка
Мы снова бежали.
Непривычно было видеть Джулиуса таким… уязвимым. Взвинченным, напряженным, хмурым, расстроенным – да, но не беспомощным, каким он предстал передо мной в тот пятничный вечер в пабе «Веселый Патрик». Задавая свой вопрос, он смотрел мне в глаза с таким отчаянием, заключенным в самую глубину его загадочной души, что эта темная воронка высасывала из меня последние силы. Тогда я опустил взгляд на наши соединенные руки и, испугавшись сам не знаю чего, убрал ладонь:
– Я не понимаю, о чем ты. Что значит – кто я? Филипп Фелтон, твой коллега и… и твой друг.
Этот ответ казался единственно правильным, другого и быть не могло, однако я все равно, похоже, ошибся.
– Ты думаешь, этого достаточно. – Джулиус поднялся из-за стола. – Но это не так.
На следующее утро я пришел в офис, старательно убеждая себя, что ровным счетом ничего не изменилось ни в моих мыслях, ни в наших отношениях. Я заглянул чуть глубже, узнал чуть больше. И все. Это нормально для людей, которые более года проводят вместе большую часть времени. Хотя уже это, если подумать, отдавало ненормальностью.
На пороге кабинета, прислушавшись к стуку печатной машинки за прикрытой дверью, я впервые серьезно задумался о возможности короткого спокойного отпуска. Что ж, недели мне бы хватило, а лучше двух. Но больше никаких пансионатов.
– Филипп? – мой компаньон оторвался от работы и кивнул. – Думал, ты не придешь.
Стоило помнить, он всегда видел меня насквозь.
– Не вижу причин отсиживаться дома. – Я достал блокнот, нашел последнюю заполненную страницу и напомнил: – У нас вызов от мистера и миссис Доуи, подозревают полтергейст.
Олдридж проигнорировал мои слова, отстукивая по тугим клавишам. В тонкую стопку на столе лег следующий лист.
Прошло еще несколько неловких минут.
– Я проходил мимо утром. Чета Доуи просто хочет привлечь к себе внимание. Не более.
Если учесть, что Джулиус давно живет на втором этаже нашего агентства, его заявление прозвучало не слишком убедительно. Только если он внезапно не решил заняться утренним бегом, что на него нисколько не похоже.
Однако даже эти мелкие странности и нестыковки – ничто в сравнении с его последующим заявлением.
– Кстати, Филипп, – обронил он словно между прочим и флегматично поправил покосившуюся стопку. – Сегодня мы едем к твоей матери.
* * *
Итак, ошибки не было. Мы бежали.
Вечерним поездом мы должны были отправиться в Билсборроу, где в тупике на Черч-лэйн жила моя мама со своей сестрой и матерью, моей бабушкой. Если быть точным, тетя жила на соседней улице, но после смерти моего отца почти круглые сутки проводила рядом с сестрой в ее доме. Женское царство быстро утомляло, поэтому я не так часто бывал дома после того, как остатки моего семейства вернулись в родной город из ставшего чужим Блэкпула. Зачем-то Джулиус настаивал немедленно туда и поехать.
Конечно, я был против. Право слово, мы не влюбленная пара, чтобы представлять «невесту» родителям. К чему все это? Я так и спросил, но вместо ответа получил билет, первого, между прочим, класса. Проставленное время было угнетающе поздним – 21:15.
– Как ты себе это представляешь? – упрекнул я его. – С пересадкой в Престоне мы прибудем в Билсборроу не раньше половины одиннадцатого. Как мне объяснить такой поздний визит?
– Соскучился?
– Будь серьезнее, пожалуйста!
– Это мне говоришь ты? – криво усмехнулся Джулиус и, любуясь моей растерянной миной, положил подбородок на переплетенные
