Алистер передал нож официанту и в следующую же секунду, подняв голову, он врезался в меня улыбающимся, счастливым взглядом. Сердце екнуло, принявшись метаться под кожей беспомощным птенцом. Я была обезоружена Шериданом-младшим. Было чуточку страшно. Я шла по тонкому льду и — полное сумасшествие! — больше боялась того, что не провалюсь под него. Я не хотела, чтобы меня хоть кто-нибудь спасал. Какой бы ни обернулась моя любовь к Алистеру, ее я запомню на всю жизнь.
Вздрогнула, когда над ухом неожиданно раздалось угрюмое ворчание матери.
— Интересно, бедняжка в курсе, что ее мужчина тискается по углам как подросток со шлюхами?
Я проследила за ее неспокойным и в то же время упрекающим взглядом. С осуждением она явно смотрела не на гостью, которая взобралась на борт только что. Микела. Какого черта она здесь делала?! В руках бывшая Алистера держала небольшой сверток, перевязанным голубым бантом. Она быстро нашла Шеридана-младшего среди присутствующих и незамедлительно вручила подарок. Тварь. Поцеловала его в щеку, довольно скаля зубами. Дрянь. Когда фотограф стал щелкать их вдвоем на фотокамеру, эта гадина положила руку на плечо Алистера, плотно прижалась к нему и принялась позировать.
Дрянь, дрянь, дрянь!
Если бы хватило сил, стекло бокала в моей руке треснуло бы вмиг. Сколько же злости во мне было!.. А тут еще мама со своими причитаниями.
— Зачем он изменяет своей девушке? — неодобрительно цыкнула она языком, между делом попивая вино крошечными глотками. — Они давно вместе, да и она… просто шикарно выглядит!
Действительно. Микела была слишком красивой: со смуглой кожей, черными как смола волосами, маленьким курносым носом, пышными губами, тонкой талией, непревзойденной осанкой… Бла-бла-бла! Вероятно, ее достоинства и можно было перечислять до наступления полуночи, но самым главном оставалось то, что Алистер как умел избегал ее навязчивого внимания. Может быть, он, конечно, переживал, что я могу видеть их, но его раздражение было неподдельным. Мне было хорошо это видно со своего места.
— Мама, они расстались.
— Что? — не то чтобы она удивилась, скорее просто не поверила.
— Я говорю, они больше не встречаются.
— Ну-у, сегодня не встречаются, а завтра снова сойдутся, — невозмутимо ответила мать, а затем вскинула брови и ткнула в меня пальцем. — Таких девушек из-за проституток не бросают, — она фыркнула и тихо засмеялась, посчитав забавным это замечание.
Чувство обиды начинало отравлять меня изнутри. Я сильно нахмурилась, мне захотелось разозлиться на маму, но не вышло. Вместо этого я взглянула на нее по-щенячьи печальным взглядом.
— Откуда ты знаешь, что Алистер был с проституткой?
Мама сложила руки на груди, пододвинувшись ко мне ближе. Она неспешно размешивала в бокале остатки красного вина, пристально на меня воззрилась и с мрачным видом произнесла:
— Гералд сказал, что мой пасынок закрылся в каюте с какой-то женщиной. Не знаю, кто эта девка, — она перевела неприязненный взгляд на собравшуюся публику, — но она ни капли не уважает себя, раз позволяет такие пошлости. И я тоже не собираюсь уважать ее, — добавила мать, осушив бокал.
Не прошло и полминуты, как официант предложил ей еще вина, но та тактично отказалась. Я тоже отдала официанту свой полупустой бокал. После маминых слов я была не на шутку рассеяна и чувствовала себя гадко. Я ни о чем не жалела, но мне не нравилось, что мама такого мнения обо мне. Хоть она и не знала, о ком именно идет речь. Но все же…
— Микела идеальная партия твоему брату, — заявила она, поправляя бриллиантовое ожерелье на длинной шее, — у нее хорошее образование, она самодостаточна, одевается со вкусом… У них с Алистером родятся красивые дети!
Он мне никакой не брат! И с Микелой у него не будет детей! Никогда! Я чуть не высказала это матери вслух, но чудом остановила себя. Мысленно взмолилась, обращаясь к здравому смыслу, прекратила кипятиться и медленно-медленно стала приходить в себя.
— Мы с ней «дружим» в Фейсбуке, — с упоением сообщила мать, будто это самое чудесное, что с ней могло случиться в жизни. После свадьбы с Гералдом, разумеется. С толикой грусти сказала: — Раньше она бывала у нас дома чаще, не правда ли?
Ага, правда! А сейчас, слава богу, вообще перестала совать к нам свой милый маленький носик. И в квартиру Алистера, я надеялась, она тоже не наведывалась.
— Ее дед, кажется, какой-то португальский богач, полностью финансирует внучку, — продолжала мать невозмутимо, — наверняка оставит ей приличное наследство, — она глупо прыснула, прикрыв ряд безупречных зубов миниатюрной сумочкой от Chanel.
Я едва держала себя в руках, но теперь это было сложнее. Мама с присущей ей бестактностью заглядывала в чужие кошельки и заочно вешала ценники на людей: на их одежду, обувь, аксессуары, образ жизни… Она до невозможности бесила меня. Я не хотела на нее срываться в такой день, не хотела никому портить праздник.
— Мама! — негромко зашипела на нее.
Она ответила мне в тон:
— А ты бы лучше смотрела в оба, приглядывалась к состоятельным мужчинам, вместо того чтобы пропадать черт знает где! — ее глаза округлились, а мое сердце пустилось вскачь. — А где ты, кстати, была?
Хорошо, что я уже ничего не пила, не то бы поперхнулась. В горле разрастался сухой болезненный ком, из-за которого становилось трудно дышать. Я так сильно перепугалась, что невольно и мимолетом обвела взглядом бесчисленных гостей. Искала среди бездны глаз — серые. Самые родные, самые любимые. Как будто это каким-то образом помогло бы мне сейчас.
Когда мама не дала мне объясниться, а сделала это вместо меня, я едва ли не выдохнула от облегчения.
— Носишься с телефоном, пялишься в экран! — пробурчала она строго. — Ты что, общаешься с тем парнем из нашего квартала? — прищурила светло-голубые холодные глаза, не выражающие на самом деле никаких особенных переживаний.
Она не удосужилась запомнить его имя. Или даже не интересовалась им? Преобладающие подозрения были от меня отведены, и это главное. Я снова могла закатывать глаза и пропускать гнев матери мимо ушей. Стало так легко от этой свободы действий! Я покачала головой, но не говорила «нет»; это было безмолвный знак маме — она лезла не в свое дело. Впрочем, как обычно.
Она продолжила предаваться любимому занятию беззаботной жены миллионера — отчитывать несмышленую и неразумную дочь. Но я уже на все сто процентов абстрагировалась от нее, повернув голову в сторону. Алистера на сцене уже не было, он стоял в кругу каких-то мужчин в солидных костюмах. Похоже, они каждый по очереди поздравляли его. Да только Микела, ошивающаяся рядом с ним, не давала покоя. Я мечтала вырвать все волосы на ее голове! По одной волосинке. Пинцетом.
Она на него вешалась. Серьезно. Забрасывала руки ему на шею, которые он деликатно убирал. Господи, да ведь бывшая Алистера публично позорилась. Я не все время смотрела на нее, но когда она успела так напиться? Нет, по-моему, Микела все-таки на борту не пила. Разве что приехала сюда уже подвыпившей. Шеридан в очередной раз отскреб от себя прилипалу-Микелу и просканировал глазами пританцовывающую толпу. Он искал меня? Он искал меня! Сощурился, а затем немного помрачнел — не нашел на прежнем месте. Меня захлестнула радость: он думал обо мне, и общество бывшей было ему крайне неприятно. Я могла видеть это сейчас, теперь я не сомневалась в том, что между ними реально все закончилось. Только мама упрямо не хотела этого замечать. Она болтала без умолку, комментируя наряды других женщин. Они были одеты не хуже ее и выглядели превосходно, наверное, маму раздражал этот факт. Но я ее почти не слушала, мое внимание принадлежало лишь одному человеку — сногсшибательному имениннику. Девушки вились вокруг него, словно загипнотизированные кобры вокруг заклинателя змей. Бороться со жгучей ревностью становилось сложнее и сложнее. Я сжимала кулаки, стискивала зубы до боли. Еще и бесила невозможность отвязаться от брюзжащей матери. Из-за своего склочного характера она потеряла не одну подругу, я даже была не удивлена тому, что у нее практически не было друзей. Ну так, редкие знакомые, которые сплетничали за ее спиной. Кстати, это было взаимно.
