В салоне Тим подряд сбрасывает несколько звонков. Я пожимаю плечами, удивленно посмотрев, как он сжимает в руке смартфон.
— Что-то срочное? Ответь.
Он явно нервничает и не отвечает на мой вопрос прямо.
— Тимур?
Наклонившись ко мне, целует в лоб, гладит по голове.
— Я тебя очень люблю, езжай домой и ни о чем не волнуйся. Я приеду к тебе позже, хорошо? Сейчас мне нужно идти.
Теперь я в недоумении еще больше.
— Куда?..
Но он не говорит мне ничего, а только просит водителя остановить в центре.
— Тим, подожди.
— Все хорошо, потом объясню. Люблю тебя!
Сегодня он так сильно помог — мы с мамой были ошарашены, — что я не могу сомневаться в его любви. И в данном случае выражение «любовь определяется не словами» — не в тему, но все равно на душе как-то… тревожно. Почему Тимур не брал трубку при мне? Раньше у него не было от меня никаких тайн. Куда он сорвался на ночь глядя? Прямо сейчас кому-то понадобился?! По работе ли?..
Я даже спать не могу, брожу по квартире, в которой стоит половина еще не установленной новой техники. То обхожу коробки, то сажусь посидеть на одной из них, то… как хочется ногой дать по всему этому! Почему Тимур опять недоступен? Ладно, в прошлый раз была важная деловая встреча, а сейчас? Он же знает, я беременна. Неужели нельзя предупредить, что все в порядке, чтобы я не волновалась?!
Оставляю специально мобильный на кухне, чтобы каждую секунду не проверять экран. Стоит ему зазвонить, я несусь из комнаты, спотыкаясь о коробки, чуть не падая на пол, а на дисплее… высвечивается имя Аскарова. Сначала думаю не брать, но я сейчас такая злая!
— Чего тебе?!
На том конце провода звучит не до конца разборчивый пьяный голос:
— Элла-а-а….
— У тебя с головой все в порядке? Ты на часы смотрел, Игнат?
— А я знаю, что ты не спишь, — нечетко выдает босс.
Слышу неплохо и могу догадаться, что он выпивает в эту минуту еще.
— Господи, — берусь за переносицу.
— Благоверного своего ждешь? — ухмыляется в трубку он.
Я резко вскидываю голову.
— Откуда ты знаешь? Ты видел Тимура? Знаешь, где он?! Где он, Игнат?
— Могу только догадываться, — выговаривает он с трудом.
Боже ты мой!
— Игнат…
— Пока нет доказательств, — щелкает языком, — прости.
Я раздражаюсь, хочу его прибить. Убить.
— Зачем тогда звонишь? — вспылив, кричу.
Но, как ни странно, Аскаров остается спокойным, хоть и сильно нетрезв.
— Захотелось твой голос услышать, — без раздумий отвечает он. — Да и вообще… Просто представил, как ты меня вот так ждешь ночью, за меня вот так переживаешь.
Не щадя его чувства и откровений, говорю:
— Игнат, я же для тебя просто Скарлетт, секс-игрушка, о которой ты мечтал и которая случайно залетела. Прекрати уже этот тупой спектакль, — выплевываю.
Секунды идут — а в трубке лишь молчание, но потом все-таки Аскаров его обрывает.
— Ты дура, Элла. Ты полная дура, — его голос хрипит.
Он повторяет «дура…», прежде чем сбросить вызов.
Воскресенье оказывается тоже днем не из легких. Телефон Тимур, слава Богу, включил, но отписывался всего-то короткими сообщениями, а вечером пару раз позвонил, но долго поговорить мы не смогли. Я немного успокоилась, но все равно не поняла, что же случилось? А еще напрягает то, что Игнат, кажется, в курсе этого, однако спрашивать я у него не хочу и не буду. Я вообще видеться с ним не хочу, но придется.
Утром в понедельник шеф не дает долго ждать, вызывает к себе в кабинет. Иду туда как на каторгу. Наверное, из-за стыда. Я реально обидела его, но та моя слабость в мужском туалете кое-что между нами точно перечеркнула.
Захожу без стука и с недовольным лицом смотрю на него, восседающего в своем кресле.
— Я слушаю.
— И тебе доброе утро, — говорит будничным тоном, перебирая бумаги, а потом вызывает секретаршу и просит ее кого-то пригласить.
Я оборачиваюсь, когда дверь за спиной открывается. В кабинет босса входит молоденькая девушка, с недавних пор работающая у нас. Я видела ее с подружками в зоне отдыха, они обсуждали будущий отпуск. Яна ее зовут, кажется. Она выглядит виноватой, заплаканная вся. Поднимает на меня глаза, губы дрожат. Ничего не понимаю.
— Что происходит?
— Сейчас тебе уважаемая Яна всё объяснит, — говорит Аскаров и машет девушке рукой, чтобы начинала.
Но она не спешит, поэтому Игнат стуком ручки по столу поторапливает. А Яна по-прежнему шмыгает носом, не говоря ни слова. Шеф, тяжело вздохнув, выдает:
— Знакомься, Элла, это — шпионка.
— Что? — я чуть не закашливаюсь.
Игнат рубит рукой воздух.
— Я случайно услышал, как она говорила по телефону с твоим бывшим мужем и докладывала буквально всё: во сколько на работу пришла, сколько раз кофе выпила, сталкивалась ли со мной, была ли у меня в кабинете.
Яна внезапно подскакивает и хватает меня за руку.
— Пожалуйста, попросите его, чтобы он меня не увольнял, — плачет и шепчет она.
Но Аскарову, уверена, и так все слышно.
— Яна! — злится он.
Отпустив меня, девушка подбегает к нему.
— Игнат Артурович, это нечестно! Вы не имеете права!
— Берлизова, ты охренела?!
Они начинают спорить, но это однозначно не то, при чем я хотела бы сейчас присутствовать. Потому я трусливо сбегаю и второпях набираю Тимура. Опять ни-че-го.
Игнат усугубляет ситуацию, придя ко мне. Я вздыхаю, взмахиваю рукой, снова отвлекаясь от работы. Тимур не отвечает на звонки, и только дела позволяют не думать об этом.
— Прости, не хочу тебя огорчать…
— Ты уже сделал это, — перебиваю его я.
— В субботу вечером, мать… — произносит он с омерзением, скрипя зубами, — мать Тимура за соседним столом рассказывала другой женщине, как ее драгоценный сын, наконец, с той девушкой, с которой ему будет лучше.
Если бы можно было сжечь взглядом человека, я бы смогла проделать это с Игнатом.
— Что ты несешь? У тебя новое хобби? Подслушивать?
Спрятав руки в карманы, он остается невозмутимым.
— Я не подслушивал разговор Яны с твоим бывшим. Это вышло случайно. А насчет вечера свадьбы… Мать Тимура смотрела на меня, когда общалась с подружкой. Думаю, она хотела, чтобы я не пропустил ни слова.
