— Послушайте, мне в голову пришла одна идея! Вы сказали, что несчастный случай произошел в нескольких километрах отсюда. Значит, я заеду за вами на своем автомобиле и отвезу вас к месту аварии. Там вы убедитесь, что ничего серьезного не произошло. Я уверена, что мы успеем вернуться к ужину. Праздник начинается в десять, а сейчас только семь часов. Решено: я еду к вам!
Адальбер искренне ненавидел навязчивых людей. Эта дама, внешне столь любезная, понимающая и беззаботная, оказалась столь же прилипчивой, как и ее дочь, взявшая в оборот Альдо. Благодарение Небу, у госпожи Тиммерманс не было ревнивого супруга для полноты картины, но наступило время остановить ее.
— Прошу вас этого не делать, — сухо сказал Адальбер. — Я обязан туда поехать и должен быть там один. Мне казалось, что между нами завязались достаточно дружеские отношения, чтобы вы все поняли и не настаивали на своем предложении.
— Именно потому, что мы с вами большие друзья, я и хотела вам помочь. Кстати, где это случилось?
— Если вы хотите, Луиза, чтобы мы и дальше оставались друзьями, не задавайте мне больше вопросов! Я сообщу вам новости сразу, как только смогу. Желаю вам приятно провести вечер.
— Но…
Адальбер повесил трубку, не желая слушать продолжение, предупредил портье, что уезжает на неопределенное время, быстро вышел на улицу, прыгнул в автомобиль и резко рванул с места. Не хватало только, чтобы госпожа Тиммерманс приехала к отелю, чтобы проследить за ним. Пытаясь выбросить мысли об этой даме из головы, Адальбер сосредоточился на дороге, потому что движение было довольно плотным. Вскоре он заметил, что одна из автомобильных фар не работает, и дал волю своему раздражению. Он ругался добрых десять минут, проклиная все машины, взятые напрокат, — его «Амилькар» никогда бы не сыграл с ним подобной шутки, — навязчивых вдов «королей шоколада» и заместителей прокурора, не способных вести себя должным образом. Уже совсем стемнело, когда одинокая фара его автомобиля осветила ворота замка Сент-Адур…
Мари-Анжелин ждала его, прижавшись носом к мелким квадратным стеклам двери вестибюля, и, разумеется, поспешила ему навстречу.
— Как я счастлива вас видеть! — воскликнула она. — Я боялась, что вы не сможете приехать!
— Все висело на волоске, я с огромным трудом сумел отделаться от госпожи Тиммерманс! Ей безумно хотелось, чтобы я сопровождал ее на ужин с королем Испании!
— Вы поссорились?
— Нет, хотя она мною очень недовольна.
— Но вам удалось приблизиться к знаменитому вееру?
— Ни на один шаг! Пока ее дочь в больнице, эта дама не устраивает ни ужинов, ни приемов. Она отказывается принимать меня одного под предлогом того, что о ней начнут сплетничать.
Старая дева осталась недовольна таким ответом:
— Вы, вероятно, просто не знаете, как взяться за дело! Я никогда не поверила бы…
— Оставим эту тему, прошу вас! Итак, наш молодой помощник прокурора исчез? Какое счастье, что я посоветовал ему держаться поскромнее, как этого требовала его роль исследователя священных мест.
— Но он, определенно, предпочел амплуа влюбленного простака. Что такое с этими Вобренами? Почему они глупеют при одном только виде этой Изабеллы?
— Она — живое воплощение мифа о Цирцее, только и всего. Может быть, вы все же представите меня хозяйке дома?
Мари-Анжелин отвела египтолога в гостиную, где на протяжении многих веков все Сент-Адуры ожидали ужина. Вид канониссы, ее черное платье, лента и жемчуга произвели сильное впечатление на Адальбера. Очень скоро стало понятно, что гость понравился виконтессе Приске, и что она все меньше сожалеет о неожиданном визите родственниц. Благодаря гостям ее жизнь стала интереснее, а появление египтолога добавило нотку таинственности… И это было так приятно! Но, разумеется, виконтесса тщательно скрывала свое удовлетворение, гак как все они оказались участниками драматических событий.
Покончив с обязательными любезностями, все перешли к столу, и Адальбер не смог скрыть своего удивления. Он ожидал участвовать в скромной трапезе, соответствующей монастырскому укладу. Но лососина под зеленым соусом, сладкое мясо и торт с меренгами[81]подняли ему настроение. Видаль-Пеликорн смог расслабиться, как это всегда случалось с ним в особняке маркизы на улице Альфреда де Виньи. За ужином мадам де Соммьер постаралась сделать так, чтобы Приска смогла оценить все достоинства Адальбера. Они вспомнили Альдо, сожалея о его отсутствии. Но пришло время поговорить и о причине экстренного вызова Видаль-Пеликорна. Куда мог исчезнуть Франсуа-Жиль Фожье-Лассань?
— Вы уверены в том, что хозяйка гостиницы ничего от вас не утаила?
— У нее не было повода что-либо недоговаривать. Неужели вы полагаете, что мне следовало позволить ей обратиться в жандармерию?
— При нынешнем положении дел — нет! Пришлось бы слишком многое объяснять. Возможно, жандармы проводили бы поиски с особенной тщательностью, раз речь идет о помощнике прокурора, но что конкретно они могли бы предпринять? Расспрашивать людей, переходя от дома к дому, но был бы результат? Баски становятся слишком недоверчивыми при виде форменного кепи. Возможно, жандармы лишь смогли бы узнать, что кто-то видел молодого человека в этих местах. Разумеется при условии, что этот «кто-то» пожелал бы в этом признаться! Судя по всему, наш друг увлекся и слишком близко подошел к замку, особенно, если он заметил там даму своего сердца. Я совершил глупость, привезя его сюда!
— Почему же вы это сделали?
— Я думал, так всем будет спокойнее. Я дал ему четкие инструкции: до нового приказа ему следовало только наблюдать за замком Ургаррен и его обитателями и делать это как можно незаметнее, чтобы узнать об их распорядке дня, привычках…
— К сожалению, — вздохнула мадам де Соммьер, — наблюдать не за чем. Мы этим занимаемся уже несколько дней и никого не видели ни в саду, ни за окном, когда его створки открываются. Никто не входит, никто не выходит. Если бы из труб не шел дым и время от времени не открывались бы окна, можно было бы подумать, что дом совершенно пуст.
Ночью свет в комнатах не горит. Ах, да, чуть не забыла! Хозяева замка встречают залпом дроби каждого неосторожного, кто решится позвонить у ворот…
— А вот этим уже следует заниматься жандармерии! Вы что же, пробовали войти?
— Вы сама любезность! — возмутилась План-Крепен. — Если вы намекаете на меня, то позвольте вам напомнить, что и меня, и нашу дорогую маркизу эти люди прекрасно знают. Свинцовая дробь почти столь же неприятна, как и пули. Перед нами настоящая крепость.
— Я в этом не сомневаюсь. Не могли бы вы показать мне ваш наблюдательный пост?
Все встали из-за стола и вернулись в гостиную. Там они увидели Онорину, читавшую вечерние молитвы. Она ужинала вместе со всеми только в те дни, когда не было поста. Мари-Анжелин провела Адальбера в спальню мадам де Соммьер, где тот, при виде адмиральской подзорной трубы, восхищенно присвистнул.
