читать сказки детям и прочим слушателям, собравшимся вокруг. И если кто-то непосвященный заглянет сюда, в эту уютную, теплую гостиную, то он безмерно удивился бы тому, что увидел там.
На диване четверо: вечно взъерошенный мужчина — Михаэль с маленьким мальчиком на коленях и книгой в руках, рядом с ним беременная жена Лери, с другой стороны темнокожий эльф в солнцезащитных очках, с любопытством заглядывающий в книгу, как и мальчик на коленях отца. В креслах сбоку Люпин и Дог, на других диванчиках Гарри и Летница, Северус и Деянира. На полу тут и там вповалку лежат собаки и кошки, а возле главного дивана лежит большая гнедая лошадь — Соломон. Лошадь в гостиной, как много абсурда в этой картине для постороннего человека, но не для Гренковичей и их друзей и домочадцев. Соломон давно, прочно и крепко заслужил это право — находиться в гостиной. А Гэвин вообще никогда не спрашивал о том «что это лошадь в доме делает?» и «а разве её место не в конюшне?». Нет, Гэвину это даже в голову не приходило, для него Соломон был таким же полноправным членом общества, таким же свободным жителем Балинора, как и все народы этого мира. Сегодня Михаэль читал сказку «Дикие лебеди», печальную историю о семерых братьях и их верной сестре Эльзе. После прочтения он закрыл книгу и вздохнул:
— Поражаюсь я этим сказкам, Лери. Злые мачехи везде одинаковые, штампуют их, что ли? Что падчерица, что пасынок королевский, всё равно, надо их со свету сжить.
— А эти сказки давно писаны, а в те времена к детям довольно паршиво относились, особенно к чужим. Вот мачехи и изгал… простите, дети, издевались над ними. Да что мачехи, и родные папы-мамы порой такое выкидывали, что чертям в аду холодно становилось.
Гарри невольно передернулся, вспоминая недавний разговор с мамой на кухне о воспитании в чулане. Ну да, ну да… если и в современном мире то тут, то там появляются дети-маугли, то чего уж о средневековьях-то говорить? Дикий мир — дикие нравы.
Северус мечтательно посмотрел на Михаэля, потом поднял к лицу руку Ниры и нежно поцеловал пальчики, после чего мечтательно же произнес:
— Интересно, а как тут свадьбы играют?
Нира ласково засмеялась и по-кошачьи потерлась носом о щеку возлюбленного, а потом лукаво мурлыкнула:
— О, Северус, дорогой, неужели ты сделал мне предложение?
— Да, Нира. Ты будешь моей женой?
— Да.
Михаэль радостно, счастливо захохотал, откинув голову. Наконец-то! Северус дозрел до брака!
И началось… То самое лихорадочное безумие перед всяким крупномасштабным событием наподобие свадеб, переездов и прочее… Писались письма, приглашения на свадьбу, вызывались лучшие портные для пошива свадебных нарядов, рассылались охотники во все стороны за дичью. Готовились неделю, приглашенные повара сбивались с ног, сочиняя всевозможные кулинарные шедевры, чтобы заставить столы ломиться от яств и перещеголять друг друга своим мастерством. И всё это для одного-единственного дня, чтобы выслушать традиционное «Объявляю вас мужем и женой!» и, натанцевавшись до упаду, приналечь на халявные угощения, за считанные секунды опустошить печено-жареные блюда, результаты многочасовых трудов поваров. Такому же варварскому истреблению подверглись и многоярусные воздушно-кремовые торты, испеченные Данилой, супы и каши, сваренные Лери.
Но свадьбы для того и создаются, для такого вот безмерного расточительства, гостей была целая армия, и в кои-то веки Лери даже порадовалась тому, что в холле нету крыши, потому что в этом дворике без потолка вырос гигантский монблан подарков, среди которых Лери, к вящему своему изумлению, увидела даже прялку. Да-да, именно прялку, её ни с чем не спутаешь даже при самом сильном желании: колесико, веретенцо, лодочка, всё при ней. Помимо прялочки здесь были и рулоны самой лучшей материи, и отрезы дорогих и редких тканей вроде шелка и пряжи из паутины снежных пауков, и посуда из глины всех мастей и пород. Тончайшие фарфоры, способные переплюнуть мейзенский, серебро-злато с искуснейшей чеканкой, причем некоторые были созданы руками самого Элронда, например вот эти блюда из белого золота, где изображены пара лебедей… весьма символически, да? А о хрустале вообще молчу… потому что слов не хватит, чтобы описать изящество и утонченность благородного горного хрусталя. На эти бокалы и рюмочки вообще-то и смотреть страшно было, до того хрупкие, что казалось — рассыпятся от одного тяжелого взгляда.
Свадьбу играли в двух домах, сначала в Доме Элронда провели церемонию бракосочетания (венчал молодых Гэндальф), потом, после короткого пира и танцев, гулянка плавно перетекла в Радужный королевский дом, чтобы продолжить песни-пляски и завалить холл и гостиную подарками. Само же венчание проходило так: Северуса окружил батальон портных с иголками и лентами, и с отрезами ткани в руках, и довольно продолжительное время его обмеривали и вертели во все стороны. В результате Северус оказался облачен в превосходно сшитый костюм синего бархата, почти черный и легкий, как ни странно он ни в чем не стеснял движения.
Невесту его забрали за три дня до бракосочетания, и все три дня жених её не видел и, разумеется, сломал голову, пытаясь припомнить подобные свадебные традиции и не мог, потому что про них он ничего не слышал, тем более что свадьба проводилась по эльфийскому обычаю. Ну вот наконец и день Х настал… Северуса и его домочадцев привели в сад Дома Элронда, провели по богато украшенной цветами аллее к великолепной белой беседке и под нежную музыкальную мелодию оставили ждать дальнейшего. Потом под ту же музыку явилась эльфийская процессия, впереди шли высокие стройные красавцы с вертикальными флагами на длинных шестах и встали вокруг павильона, вперед вышел Глорфиндель, отец невесты, с ним трое эльфов, они несли самый большой флаг. На помост поднялся Гэндальф в роскошных белых одеждах, с ясеневым посохом в правой руке.
Сменилась музыка, эльфы-музыканты заиграли другую мелодию, отдаленно напоминающую знаменитый марш Мендельсона, и из-за флага-щита выступила Деянира, прекрасная и неповторимая невеста Северуса. Глори, едва не плача, подвел свою дочь к жениху и, передав её в его надежные руки, вернулся на свое место в строю эльфов. Деянира, вся воздушно-белая и просто сногсшибательная красавица, сияющими глазами взглянула на суженого, и тот прямо-таки утонул в сиреневом омуте любви. Затаив дыхание, Северус жадно пожирал глазами свою суженую и едва ли слышал, о чем там распинался Гэндальф, маг-церемониймейстер, всё, на что его, к счастью, хватило, это выдавить из себя стандартное «Да» на положенный вопрос. А потом был поцелуй, пир и танцы. Танцевали все, кроме беременных и совсем маленьких детей, также от танцев воздержались старушки Минерва и Августа.
Среди
