— Что делать, во мне течет кровь Эвердона. — Она сокрушенно вздохнула.
— Но ты можешь удержаться от того, чтобы долг перед Эвердоном служил причиной твоего предложения.
Разочарование затуманило ее глаза.
— Чего еще ты хочешь от меня, Эйдриан? Я предложила тебе все, что имею.
Он собирается отказать ей. Отчаяние захлестнуло ее. София рисовала себе скучную, однообразную жизнь, которую ей предстоит вести. Мысль о браке с навязанным ей мужчиной вызывала тошноту.
Она прикрыла глаза, чтобы сдержать слезы, но они медленно текли по щекам. Не зря Алистэр указывал ей на ее излишнюю импульсивность и эмоциональность.
Стеклянный панцирь все еще сковывал ее сердце, но истинные эмоции просачивались сквозь трещины, образовавшиеся в нем. Сколько потребуется времени, чтобы превратить ее любовь к Эйдриану в нечто спокойное и умиротворенное?
Слишком много.
Ей хотелось солгать, но она знала, что он сразу распознает ложь.
Она повернулась и в отчаянии обняла его.
— Послушай меня. Пожалуйста, выслушай и поверь. Сделать тебе предложение заставил меня не долг. Совсем нет. Дело в том, что я хочу, чтобы ты всегда оставался рядом. Что бы я всегда могла держать тебя в своих объятиях, как сейчас, и больше не знала одиночества. Быть любимой и любить, как я способна. Я даже и подумать не могла, что мне дано так любить. И, вкусив рая, я не хочу искать место в аду.
Его руки обвились вокруг нее, он притянул ее к себе, целуя ее мокрые щеки, нос, губы…
Она жаждала полной близости. Она ласкала его, торопя его возбуждение, пока ее сердце кричало от страстного желания.
— Я никогда не мог устоять перед твоей печалью, София. Но мне нужно время, чтобы подумать, будем ли мы счастливы вместе.
Глава 25
На следующее утро Эйдриан встретился с Колином на аукционе в Кенте. Речь шла о продаже лошадей некоего расточительного лорда, чьи карточные долги перешли все границы разумного. Он нашел брата у загона, Колин разглядывал гнедого мерина поразительной красоты.
— Вот и ты, Эйдриан. Надеюсь, я не слишком рано потревожил тебя? Вчера вечером я хотел зайти, но увидел за углом карету Софии и ограничился запиской.
Слова Колина невольно напомнили Эйдриану о бурной ночи любви и о предложении Софии.
Он сам не понимал свою реакцию на ее предложение. Только глупец стал бы колебаться. Если герцогиня по собственной воле хочет выйти замуж за человека сомнительного происхождения, да еще и без состояния, то нужно быть идиотом, чтобы не согласиться.
Он же с большой осторожностью отнесся к ее предложению, хотя не сомневался в ее любви и привязанности и готов всю оставшуюся жизнь заботиться о ней. Однако он едва сдерживал досаду.
Он не мог отделаться от мысли, что брак с ней сделает его еще одной копией Аттилы или Хокинза, может быть, даже более дорогой и интимной. А ей будет гораздо удобнее, если их отношения станут такими. Власть и богатство, которые она передаст ему, позволят ей вернуться к прежней жизни, к прежним интересам. Крошечная дистанция, все еще разделяющая их, может остаться непреодолимой, и ему придется всю жизнь тяготиться своим положением.
Может быть, через несколько дней он посмотрит на все иначе. Но сейчас, еще окрыленный обретением свободы после вчерашнего выступления в палате, он не склонен снова превращаться в зависимого человека.
— Из твоего послания я понял, что нам лучше встретиться здесь, Колин. Есть еще какая-то причина, кроме того, что ты решил купить какую-нибудь лошадь?
Колин потрепал гнедого мерина по холке и отвел Эйдриана в сторону.
— К несчастью, да. Я не хотел, чтобы ты приходил в Динкастер-Хаус.
— Как я понимаю, граф недоволен моей речью.
— Недоволен — не то слово, чтобы описать его вчерашнее настроение. Он рвал и метал, с пафосом требуя, чтобы ноги «этого предателя» больше не было в его доме. Он проклинал себя за то, что не отказался от тебя сразу после твоего рождения, и заявил, что с сегодняшнего дня он не признает тебя.
— В сущности, он давно отказался от меня.
— Дороти страшно переживает и думает повлиять на него, когда обстановка в доме немного успокоится.
— Я постараюсь увидеться с Дот и убедить ее, что все не так страшно, как ей кажется.
— Он приказал ей как можно скорее устроить бал, на который ты не будешь приглашен, и тем самым сообщить обществу, как обстоят дела.
— Я так долго жил вдали от света, что изгнание из общества мало что значит для меня.
Они направились к месту проведения аукциона.
— Знаешь, Эйдриан, я горжусь твоим вчерашним выступлением. Меня не было в городе, но я вернулся как раз вовремя, чтобы послушать тебя. Я стоял на галерее, но сомневаюсь, что ты заметил кого-нибудь, кроме Софии.
— Я заметил. Спасибо.
— Прекрасная речь. Все понимают, чего она тебе стоила. Даже консерваторов ты ею тронул. А когда остальные поднялись и присоединились к тебе… тебя долго будут помнить.
Как долго? Год? Пять? Помнить имя многообещающего молодого человека, погубившего свое будущее ради принципов?
— Я разбудил тебя не только для того, чтобы предупредить о настроении графа, Эйдриан. У меня есть новости.
— Какие новости?
— Я нашел его. Капитана Брута.
Гнедого мерина вывели на демонстрационный круг, и Эйдриану пришлось терпеливо ждать, пока Колин закончит делать ставки.
— Я испытываю удовольствие от того, каким я оказался сообразительным, — объяснил Колин, когда они направились оформлять документы. — Я вспомнил, ты как-то рассказывал, что герцогиня описывала его как образованного человека. Что ж, подумал я, стоит пройтись по университетам. В Кембридже я нашел преподавателя, который помнил светловолосого радикально настроенного студента. Угадай, как его звали?
— Джон Брут.
— Черт возьми, как ты догадался?
— Мне интересно, подлинное ли у него имя.
— Джон Брут Маршем, если точно. Сын священника из Йорка. Я поехал в Йорк навестить его отца, и, представляешь, он сам оказался там, в гостиной, словно поджидал меня.
— Отец?
— Ты меня не слушаешь? Капитан Брут собственной персоной. Я же сказал, что нашел его.
— Ты его предупредил? Сказал от моего имени, чтобы держался подальше от Софии, иначе его действия будут стоить ему жизни?
— Вот тут-то и начинается путаница. Позволь, я расплачусь и все объясню.
Пока Колин оплачивал счет и отдавал распоряжения отправить мерина в конюшню Динкастеров, Эйдриан топтался рядом. Четверть часа спустя они направились к своим лошадям.
