Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
возится, но я даже не думал, что они… Господи. Как по-вашему, что было дальше?
– Не знаю, Виталий Афанасьевич. Не видела, не могу сказать.
– Я надеюсь, они хотя бы не это… не прямо там…
– Вряд ли они решили заняться сексом[29] прямо в школе, Виталий Афанасьевич.
– Даже думать противно.
– Да уж.
– Надо будет подумать. Динара Саидовна… документы готовы?
– Да, всё сделала. Я и шла к ней, чтобы ей сказать про документы.
– Хм… Но не сказали, да?
– Не успела, как понимаете.
– Ну да. Хм, теперь, если у них… более глубокие отношения, чем мы думали, Иноземцева может и сильнее заартачиться.
– Да, но и у вас теперь есть козырь.
– Это, конечно, конечно… Ладно… я подумаю. Возможно, ей придется пригрозить. Вы согласны?
– Это несколько не мое дело, решать вам, как с ней разбираться. Я не хочу глубже впутываться.
– Я понимаю-понимаю, ко…
– Но да, я согласна.
– Конечно-конечно. Спасибо, что сообщили…
Тогда Динара обрадовалась, что получилось наперчить Иноземцевой. Хоть немного, хотя бы так. А вечером, когда она сидела дома, аэрируя красное сухое в бокале, эта радость показалась ей мерзкой. Глоток за глотком она второй раз за день думала, правильно ли поступила. Сначала документы, потом Иноземцева с мальчиком – и наверняка будет скандал или выговор, что-то типа того. Ладно, второй раз за день подумала Динара, поздно для сочувствия, не такой уж плохой исход. К тому же Иноземцева сама виновата – во всем. Она во всем виновата сама.
Динара постаралась отогнать эти разъедающие мысли. Они возвращались весь вечер и потом еще приходили несколько дней, но в итоге Динара справилась и с ними. Как справлялась со всем.
* * *
Настя проехала большую часть пути и уже выруливала на проспект. Автомобиль отвечал ей приглушенными звуками урчащего двигателя, мир отвечал звуками проснувшейся гудящей дороги, а сама она хотела: а) поспать; б) напиться, причем чего-нибудь мерзкого типа текилы, чтобы потом не помнить ничего, а во время – себя; в) поспать, но поглубже, в какой-нибудь небольшой коме, во сне, слишком глубоком для сновидений; г) открыть глаза и начать всё-всё-всё заново, обнулиться до никакой-никакой себя[30] и – чтобы заново. Настя столько всего[31] бы отменила, забыла, столько всего, что хоть составляй перечень, пиши кандидатскую со списком источников на десять страниц, как некоторые ее однокурсницы[32]. Руль слушался плохо, потому что Настя не могла плотно его сжать. Руки кололо, ладони вспотели, хотя и не жарко, даже скорее холодные были руки, да и вообще была слабость с самого утра. Точнее, со вчерашнего вечера, когда Дима… Настя злилась, не могла. Ехала в школу и не знала, как на него смотреть, как с ним общаться, но, конечно, надо было это делать – надо было показать ему, что всё в порядке, чтобы он не зажимался и не винил себя. Бедный, он сам не может разобраться со своими эмоциями. Настя не рискнула подумать словом чувствами.
Когда встроилась в полосу, набрала маме – та всегда вставала с первым светом, который простреливал окна и гладил комнату, шторы выполняли чисто декоративную функцию и никогда не задергивались.
Поболтав о самочувствии, возрасте и теплеющих днях с долгим солнцем, они замолчали. Настя глубоко дышала, слыша, как стук сердца растекается по телу, будто сигнал одуревшего сонара.
– Что-то еще? – спросила мама. – Ты как-то странно затихла.
– Уф… не знаю. Ты когда в школе работала, кем там, завхозом…
– Пару лет, было.
– …у вас не было…
– Чего?
– Что ученикам нравились учителя?
– Было, конечно.
– Нет, я не про это. Не в смысле какие хорошие учителя, а в смысле, что прямо нравились. Влюблялись, что ли.
– Я ж и говорю тебе: было.
– Ого.
– Ну как. Ну, дети есть дети. А что ты с ними сделаешь. Влюбчивые, смешные, маленькие когда. Кого видят, в того и втюриваются.
– Втюриваются?
– Ага.
– А как вы это решали? Не могли же учителя со своими…
– Как-как решали, никак. Тогда проще было. Скажешь им: Выбрось это из головы, дурью не страдай, иди учись лучше, и всё. Помню, один мальчик, Володя Краснов, мне в любви признавался. Шкодный такой, задолбыш, учился в классе третьем или четвертом. Я, говорит, когда вырасту, женюсь на вас, – засмеялась трубным смехом мама. – Володя, отвечаю, ты когда вырастешь, я, старуха, тебе уже не нужна буду.
– А он что?
– Да что он, принес как-то коробку конфет. Потом узнала, что у родителей с кухни стащил, хорошие, импортные. Ну, я взяла конфеты и весь его класс угостила. Хотя сама себе парочку взяла, несколько даже. Ну, в общем, он надулся тогда, ходит весь день красный, уши аж горят, прям жаба-яга. Любовью, Володя, говорю, надо делиться.
– А потом?
– Никто это всерьез не воспринимал, мы ржали все сидели на обедах. Дети.
– Так чем всё закончилось-то?
– Где?
– Ну, мама, с Володей этим твоим.
– А! Ну, каникулы летние начались, он подрос и в следующем году уже бегал за девчонками. Тогда они не начинали еще шуры-муры, конечно, но уже всякие знаки внимания там…
– Понятно. – Настя задумалась. – А у учителей что-то… Да куда ты прешь, придурок!
– Ох, опять ты за рулем говоришь. Давай я тебе потом перезвоню?
– Нет, нормально. Я же по громкой. Идиот просто вылез прямо перед носом. Так, что я хотела…
– А к чему ты это? У тебя что там такое, мм?
– А, да нет, просто интересно. С девочками вчера обсуждали.
– Ну да.
Обе молчали.
– Ну ладно, да, у меня, – и Настя пересказала. – Понимаешь, я даже Сереже рассказать не могу, представляешь, как он взбесится? Я вообще никому рассказать не могу, ни девочкам, даже Лене боюсь. Это просто жесть какая-то.
– Ну а ты что? Ты с ним поговорила? Вдолбила ему?
– Да вдолбила. Не знаю. Объяснила. Не знаю я, что еще делать.
– Ох. Сейчас дети другие пошли, с ними сложнее. А с такими, как…
Настя сворачивала с проспекта. Через несколько улиц-вен, двигаясь навстречу основному потоку, она попадет на узкую улочку-капилляр и остановится за углом коррекционной школы.
Из недр стереосистемы доносился мамин голос – низкий и хрипловатый, выплевываемый пластиком, бывало, голос поддержки, но сейчас бессильный. Настя услышала глухой щелчок зажигалки.
– Ладно, мам. Я подъезжаю к работе. Потом позвоню еще.
Мама попрощалась и перед завершением звонка выдохнула, Насте показалось, что она увидела сигаретный дым, вылетающий почему-то из решеток кондиционера, словно мама сидела там, внутри, под капотом, всегда была рядом с дочкой и, как всегда, много курила.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
