елейный, вкрадчивый голос Артёма в трубке бесит и возбуждает. Какого хрена это так работает?!
– Помедленнее, ковбой! Я ещё не решила, за чем именно еду…
– На месте определишься. Моё дело – создать «пространство вариантов»…
– В материальном мире? Ну-ну…
– Всю ночь будем обсуждать Зеланда! Уговорила… Это твоя карета тормозами свистит?!
– Уже тыква… открывай…
Иду к подъезду… через тёмный, густо-зелёный двор. Не с утра, но дежавю догоняет. Только в этот раз не в кроличью нору – в чудесный мир Алисы, а сквозь сады Геи в Царство Аида. Персефона, мать её – и вашим, и нашим…
Дверь в квартиру, естественно, нараспашку. Хитрые глаза кудрявого гада так и сверкают. Влажные глаза. Колотит. Не от нервов, нет. От принятия неизбежности происходящего. Сама явилась, не запылилась. Смотрю в упор на Артёма. Не улыбаясь. Выдаёт реакцию – нарочито уверенно, громко произносит:
– Поздравляю! Заходи! Будем отмечать!
– Чего шумим и свет горит? Где бабуля?
– У сестры на даче. Летние каникулы. Так и будешь на пороге стоять? В принципе, могу сюда бокал и черешню принести!
– Тёмыч, спорим, накрыто в спальне?
– Не угадала! Косточками насоришь ещё! Давай уже или туда, или сюда.
– Как скажешь.
Бесит наглость. Разворачиваюсь и собираюсь спускаться вниз. Вроде пронесло?!
А! Нет. Дёрнулся вперёд, хватает за руку. Дрожь по телу. У него. Волнуется мальчик.
– Могу поумолять…
Втащил через порог, опустился на колени, лицо поднял вверх. Обнял за ноги, сразу под юбкой. Действительно – чего мелочиться. Руки тёплые.
Стою не шевелясь. Провёл ладонями по бёдрам вверх. Сжал ягодицы. Опустил нос к пупку, втянул воздух. Дышит.
Очнулся. Потянулся к пуговице и молнии на животе. Расстегнул. То же самое с пиджаком. Встал на ноги, не отлепляя лица от моего тела. Спустил с плеч блейзер, мини-юбка сама упала.
Поднимаю руки. Стянул топ. Осталась в лифчике и влажных от смазки трусах. Отодвигаю рукой засранца, а саму трясёт.
– Спасибо, так уже не жарко. Пошли черешню есть? Надеюсь, белая?
Офигел. Вот и славно.
– Красно-жёлтая…
– Сойдёт для сельской местности.
В кухне и правда миска ягод, абрикосы, два бокала, кола в маленьких стеклянных бутылках, как я люблю.
– Неужели в круглосуточный бегал? Нравится готовиться?
– Грешен.
– Не то слово. Музыку хоть включи. Не слушать же завывание маргинальных посетителей «Тополька».
Всё ещё в шоке чешет к себе в комнату, кликает, включает RHCHP. Интересуюсь:
– Плейлист или альбом?
– «Перцы», «Грин Дэй», «Эванесианс», «Лавинь», что‑то ещё…
– Ты ж не фанат лайтового?
– Тебе нравится.
– Переписку долистал или запомнил?
– Сохранилось в избранном. Аля, по кайфу издеваться? Сколько можно?
– Сколько влезет. Всё! Всё… выключаю сучность. Ещё наливают? Или передумал?
АраГор потянулся к дверце холодильника. Достал зелёную бутылку. Мне бы градус не понижать.
– Есть что покрепче?
– Виски?
– Давай. И колу открой тогда сразу – взболтать, но не смешивать.
Опять исчез в дебрях квартиры. Психоделический всё‑таки гарнитурчик. Тревожный едкий цвет. Готовить тут ещё ничего – заставляет не расслабляться, но ночью пялиться в ламинированные, ровные, ядрёно-салатовые шкафы… Ну такое.
Артём появился в дверях с початой пол-литрой янтарной жидкости и короткими широкими стаканами.
– Не заноси, надо перемещаться – в глазах рябит. Кто придумал эту «зелень»?
– Папина девушка – она дизайнер.
– Тогда понятно.
Беру тару с фруктами-ягодами, прохладительные. Гордо чешу в спальню козла.
Уселась по-турецки на предусмотрительно расстеленную кровать. Ставлю рядом миску.
Горбач разместил вискарь на компьютерном столе. Налили. Забрал колу, отправил туда же.
– За конец школьных мучений и начало мучений университетских?
Чокаемся. Выпиваем. Возвращаю стакан на твёрдую поверхность.
– Приличная штука. Не то чтобы я разбиралась, но идёт легко. С абрикосами должно быть вкусно. Кости раскидывать не буду.
Разламываю пополам абрикос, кусаю, течёт по рукам и губам. Артём быстро подсуетился – метнулся за салфеткой.
Сел рядом, вытер сам… Укусила вторую половинку – качнулась к нему ртом с торчащей из него частью фрукта. Откусил. Прожевал, проглотил, почти не отрываясь… Начинает играть «Калифорникейшн»…
Целует в губы. Тянется ко мне за спину. Убирает миску на пол, не отодвигаясь. Нависает. Рукой сзади расстёгивает лифчик. Укладывает на спину. Оказывается между ног. Приподнимается, снимает футболку, расстёгивает длинные джинсовые шорты. Встаёт в планку. Ждёт.
Стаскиваю их. Добивает процесс ногами сам.
Гладит руками по лбу, щекам, волосам:
– Ты уверена?
– Нет.
Опять целует в губы. Сжимает правой ладонью грудь, проводит от рёбер к талии, бедру. Языком по шее спускается к ключице, соску. Чувствую, как касается рукой паха, лобка, давит на клитор через ткань. Вращает пальцами.
Где‑то на фоне Boulevard of broken dreams…
Возвращается наверх. Шепчет в ухо:
– Сначала кончишь ты… Только потом я… Если захочешь…
Сползает вниз. Стаскивает мои трусы. Начинает делать куннилингус. Сначала водит языком вверх-вниз, долго, нежно. Теперь взял клитор в рот – слабо покусывает в одном темпе кончик. Кладёт руки мне на самый низ живота, слегка надавливает.
Задерживаю дыхание, ноги немеют. Кончаю на выдохе со стоном, даже криком. Не останавливается. Поменял тактику: начал сосать. Ладонями держится за «поручни» сбоку от тазовых костей, сильно сжимает.
Опять нарастает возбуждение. Опять не дышу. Опять кончаю.
Подо мной просто лужа. Проводит пальцами. Вводит указательный и средний. Языком всё ещё касается клитора. Никуда явно не спешит и не собирается.
Вот терпение у человека… Целеустремлённый парень – сразу видно!
Что он там ищет пальцами… Сдвинул влево… дёргаюсь! Значит, нашёл… меня опять трясёт. Артём продолжает – монотонно, не сбиваясь, медленно. Теперь ускорился. Накатывает слабость. Потом конвульсии. Даже дыхание задерживать не надо. Кончаю в третий раз.
Беру его за голову, тяну вверх. Целую в губы, практически слизываю собственную смазку.
Упирается трусами мне в пах, каждое прикосновение к промежности – очередная конвульсия.
– Войди членом, прямо сейчас… Стоп. Презерватив…
Беспрекословно тянется в верхний ящик компьютерного стола. Достал. Отодвинулся. Почти поднёс к зубам упаковку. Хватаю локоть. Говорю:
– Это ты зря. Так может порваться.
Забираю фольгу. Раскрываю. Освобождаю только член из трусов. Надеваю на него «резиновое изделие номер два».
Тёма опять опускается вниз. Обхватывает ладонями мои виски. Развожу шире ноги. Без помощи рук вошёл.
Тело отзывается на каждое движение. Этот гад опять коси′т членом влево. Действительно, нашёл! Вибрирующим голосом спрашивает:
– Попробуешь ещё раз кончить? Я постараюсь… хм… дышать…
Мотаю головой. Обхватываю одной рукой спину, другой шею сзади. Прислоняюсь губами к уху:
– Кончай…
Ускорился. Тихо застонал. Член запульсировал внутри. Навалился. Придавил животом. Какое‑то время лежал. Спохватился. Опёрся на локти…
Артём
59
Первое, что пришло АраГору в голову, когда
