кожи, простую как две копейки. Люблю, говорит, ее, мама, женюсь. Никакие доводы не подействовали на сына. И плакала Лариса Дмитриевна, и «в обморок» падала (слегка, «для острастки», как говаривал когда-то муж). Нет. Ничего не проняло Матвея. Женился. И что? Пришлось терпеть эту девицу. Жить им, видите ли, негде! Вот и устроила им Лариса Дмитриевна «веселую жизнь». Сами сбежали.
«Ничего! – думала женщина. – Уж не дурака я вырастила! Одумается, вернется к маме! А потом, глядишь, и ровню себе найдет. А не эту простушку чудную».
А вот не вернулся. Время шло. И узнала Лариса Дмитриевна, что скоро бабушкой станет. Сын все-таки звонил ей, контакт поддерживал. А она – дистанцию держала. Губы подожмет, насупится и только тогда трубку снимет. Поговорит сдержанно с сыном и чинно прощается. Чтоб знал. Что в обиде она. Не простила.
И вот узнала она, что «противная Зойка» скоро родит. Совсем расстроилась.
– Эх, ну до чего дурак, Матвей! Теперь не развязаться с ней так просто! – в который раз сокрушалась Лариса Дмитриевна, наливая себе кофе в крошечную чашечку, расписанную золотом.
Эту кофейную пару еще муж ей подарил на день рождения. Дорогая, красивая. Он знал, что Лариса кофе очень любит, вот и сделал супруге приятный презент.
А врач кофе велел пить поменьше. Недавно ходила она на прием, здоровье стало пошаливать, анализы назначили, обследование. А все нервы. Сын расстроил, вот! Слов на него нет!
Лариса Дмитриевна снова заплакала. Потом смахнула злые слезы, поднялась из-за стола, поставила чашку в раковину и стала собираться в поликлинику. Снова пришла пора показаться доктору…
– Будем наблюдать. Ставлю вас на учет, – строго сказал врач и стал записывать что-то в карту Ларисы Дмитриевны. – И с кофе завязывайте! И с нервами тоже. Гуляйте, дышите воздухом. Пейте лекарства. Ну уж, если не поможет, тогда… Словом, приходите через три месяца, снова снимок сделаем. И там видно будет. Всего хорошего.
Лариса Дмитриевна вышла из кабинета и трясущимися руками стала одеваться. Запуталась в шарфе, застегнулась не на ту пуговицу, выронила шапку… Вот так. И мужу так говорили. И чем все кончилось?! Слезы застилали глаза. Она еще и пожить не успела! Сын только женился! Внук родился… А она и не приехала даже… Отказалась. Только на фото малыша видела, которое сын прислал… Ух, Зойка эта!
Лариса Дмитриевна тихо брела домой. Грустные мысли роились в голове. Положение и впрямь было серьезным. Врач не шутил. Поздно она спохватилась.
– Ох! Простите, Бога ради! Иду, ничего не вижу, сшибла вас, – Лариса Дмитриевна извинялась, а сама думала: «Растопырилась старая бабка! Сама виновата!»
Эта старенькая бабушка шла навстречу по дороге, а Лариса Дмитриевна нечаянно задела ее, и она упала прямо на обледеневший тротуар.
– Тихонечко, поднимайтесь, – хлопотала она тем временем вокруг старушки. – Скользко, гололед! Дома надо сидеть! А ну как сломаете что-нибудь?! – все-таки вырвалось у нее.
Старушка с трудом встала на ноги и стала отряхивать снег со старенького пальтишка.
Лариса Дмитриевна неловко переминалась с ноги на ногу, смотрела на бабушку и вдруг подумала о том, что ей, наверное, лет девяносто! А ничего – молодцом держится. Ходит вон сама, без палочки даже! А она… Она… вряд ли доживет до таких лет…
– А я за хлебом, милая, отправилась. Хлебушка-то хочется! Я свежий, ох, как люблю, – объясняла бабушка. – Ты что рыдаешь?
Лариса Дмитриевна и правда уже рыдала в голос. Слова врача так и звучали в ее голове. Хоть это был еще не приговор, но она совсем не верила в хорошее.
Сели они со старушкой на ближайшую лавочку. Лариса и рассказала ей все «как на духу». И про врача, и про диагноз, и про сына, и про невестку.
– Не рыдай и не сокрушайся. Еще ничего не известно, – со знанием дела заявила бабушка. – Слушай, что скажу тебе. Давным-давно и со мною была подобная история…
– Матвей, Матвей! Ну можно что-нибудь сделать, чтобы она передумала в гости к нам, а? – умоляюще смотрела на мужа Зоя.
– Не переживай. Завтра выходной. Я буду рядом. Она же не съест тебя, в самом деле! Погостит и уедет, – улыбнулся муж и обнял Зою.
У малыша Антошки резались зубки, и он всю ночь не спал. Никаких угощений Зоя не приготовила. Уже через полчаса должна была приехать мать Матвея, а дома просто Мамай прошел: не убрано совсем. Матвей спешно сбегал в магазин и принес торт к чаю и фруктов. Потом сел за стол, почистил апельсин, да так и уснул, держа его в руке и прислонившись к стене на кухне. Зоя с улыбкой посмотрела на мужа. Он всю ночь помогал ей. Они попеременно носили Антошку на руках, чтобы он не плакал и смог поспать. У Зои и у самой слипались глаза. Как не хочется ни за какой стол садиться! Поспать бы, пока Антошка спит…
Резкий звонок в дверь разорвал тишину. Зоя пошла открывать.
– Ой… Спасибо, Лариса Дмитриевна… Нет. Ничего. Все хорошо. Да вы проходите на кухню. Матвей? Он Антошку качает. Можно, конечно! Посмотрите. Только тихонечко…
Зоя опешила. Открыв дверь, она увидела совсем другую свекровь. Она очень отличалась от той властной, капризной женщины, которую она помнила. Ведь Зоя с ней не общалась уже два года. И перемены были разительные. Мама Матвея подарила ей очень красивый шейный платок, обняла и даже всплакнула. Зоя точно видела слезы. Но свекровь их украдкой вытерла. Она очень похудела и выглядела какой-то сломленной. Видно было, что она держится и пытается улыбаться. Она сходу попросила называть ее мамой. Потом спросила разрешения посмотреть на внука…
Зоя пошла на кухню ставить чайник, а Лариса Дмитриевна провела с Матвеем и Антошкой довольно много времени.
Зоя даже успела кое-что состряпать на скорую руку к столу. Потом она забеспокоилась и решила заглянуть в комнату. Из-за приоткрытой двери был слышен тихий разговор. Тогда Зоя и узнала, что свекровь серьезно больна. И может быть, ее скоро не станет. Она плакала. И Зое стало ее жалко. Лариса Дмитриевна говорила с сыном, глядя на спящего малыша Антошу, плакала и жалела о том, что так отнеслась к рождению внука. Она много думала и поняла, что некоторые вещи нельзя изменить, но можно попытаться изменить к ним свое отношение. Так и сказала. И вот. Она попыталась. И в последние месяцы… В последние месяцы она хотела бы видеть внука. И сына. И невестку. Быть с ними рядом.
Зоя и сама уже стояла и плакала в коридоре. И думала о том, на какие глупости мы растрачиваем свою жизнь! Надо радоваться, а мы
