не в имени или таланте, а в том, что он в тебе уверен. — сказала Астрид.
— Но тем не менее Ашэ его любимчик! — усмехнулся он. — Даже не смотря на его побег, на его предательство, он остается им, любого из нас уже давно бы засунули в подземелье, но не его!
— Ашэ импульсивен, своенравен, эгоистичен иногда глуп, и как будто ненавидит весь мир. — сказала Астрид, пожав плечами — Но больше всех он ненавидит себя. В глубине души он добрый, справедливый и глубоко несчастный.
— Как и все мы! — усмехнувшись, добавил Грум — Чем он занимался в вашем мире?
— По большей части валял дурака! — усмехнулась Астрид — Но был очень счастлив от этого! Наверное, отдыхал, возможно, по настоящему первый раз в жизни. Он много сделал для меня, много хорошего. Изменил мою жизнь и да меня тоже. Грум сидел задумчиво, уставившись в долину. Астрид вдруг поняла, как скучает по нему, не только по сварливому и наглому домашнему эльфу Веному, но и по Ашэ, грубому, наглому и всегда серьезному Великому Хранителю Миров, который, всегда, заботился о ней, кем бы он ни был.
— А что значит ваше имя? — спросил Грум, поднимаясь из кресла.
— «Божественная красота» — иронично усмехнулась она, Грум внимательно изучил ее.
— Бог не ошибся, давая вам это имя! — сказал он, и направился к круглому столу. Астрид ужасно смутили его слова. — Мы прилетели! — сказал он и снова перед глазами Астрид из неоткуда появился город посреди безжизненной пустыни. Это была не Скалия. Скалы были здесь желто-серого цвета и закругленных обтекаемых форм, без единого угла. Верхняя часть города состояла из обычных не высоких двухэтажных домов сложенных из камня, нижняя уходила под землю, там и тут в скалах были видны ровные окошки. Улочки были узкие, и город был намного меньше столицы и куда меньше Саурана.
— Я думала, мы возвращаемся в столицу! — сказала Астрид.
— Возвращаемся! — кивнул, довольно улыбаясь, Грум, — Но сначала сделаем небольшую остановку! — заявил он. — Добро пожаловать в Пирму!
Сегодня солнце было особенно ярким и теплым, Астрид шла по улице в гору и жалела о том, что не оставила плащ на корабле, Грум легко шел впереди в полном обмундировании будто бы прогуливался по ровной улице.
— Куда мы идем? — спросила Астрид, нагнав его, когда он остановился, уставившись на вывеску дома. Астрид тяжело дышала. Он улыбнулся, расстегнул застежку, снял ее плащ и повесил себе на руку и пошел дальше. Астрид расстегнула ворот куртки и последовала за ним.
— В больницу для душевно больных. — сказал он.
— Зачем? — спросила она, и врезалась в его спину, не заметив, что он остановился. — Извини!
— Пришли! — сказал Грум, открыл дверь и пропустил ее вперед. Астрид на какое-то мгновение показалось, что она дома, настолько привычно выглядело это помещение, квадратное с ровными выкрашенными в молочный цвет стенами, в центре располагалась стойка, а по бокам в несколько рядов уютные диванчики. Их встретил молодой человек в просторных черных штанах и рубашке с коротким рукавом.
— Добро пожаловать, капитан Грум! — сказал он и пожал ему руку — Пройдемте!
И они пошли по совершенно обычным больничным коридорам. Эти коридоры почему-то радовали Астрид, ей хотелось ей здесь очень нравилось. Наконец, он завел их в кабинет с креслом столом и несколькими шкафами. Указал на стопку папок лежащих на столе.
— Вот все, что вы просили! — сказал парень и удалился.
— Присаживайтесь! — сказал Грум указывая на диван. Он сразу стал, каким то серьезным, как ей показалось, Астрид стало от этого не по себе. Он поджал губы и немного помедлив, сказал — Я не хотел говорить вам об этом… но… — он подал ей верхнюю папку, Астрид открыла ее и замерла. — Это у него от его матери! — немного помолчав, начал Грум, — Мы мало, что о ней знаем, но это знаем точно. Она была душевно больной. — Астрид не отрываясь, смотрела в папку. — Когда Ашэ был молод, болезнь никак себя не проявляла, но потом начались эпизод… — Астрид внимательно слушала, казалось Груму тоже было сложно об этом говорить — Все началось с кошмаров, потом с навязчивых идей, сначала не значительных, что-то вроде помешательства на цвете, он попросил заменить всю мебель в его комнате на белую. Затем агрессии и депрессивные состояния. Вот когда начались побеги, пришлось прибегнуть к лечению. Вот здесь все с его первого посещения этой больницы — Грум положил ладонь на стопку папок. — Мы пытались это скрыть всеми силами, ведь он же Великий Хранитель Миров. И это получалось! Ашэ охотно шел на встречу и каждый год добровольно приходил сюда на профилактическое лечение, сначала раз в несколько лет, потом раз в год, а последний раз он просто исчез, так и не добравшись до больницы. Сначала мы подумали, что его похитили или убили. Искали его по всюду. — Грум усмехнулся — а потом нашли его в твоем мире. Новом, мы открыли его совсем недавно и еще плохо изучили. Думаю, он сбежал туда, потому что твои мир был очень похож на наш. Деревья! Он их любит. Возможно, именно твой мир побудил в нем эту бредовую идею восстановления нашего мира! — усмехнулся он — Он сбежал, чтобы поиграть в домашнего эльфа. Когда я нашел, его я не поверил. Возможно, он просто хотел вернуться в детство. — Грум поднялся — Я оставлю вас, чтобы вы могли все изучить и обдумать. Не стану мешать. — Астрид кивнула, все еще не отрывая глаз от раскрытой папки, Грум тихо зашуршал плащем, у выхода он остановился и добавил — Зайду через пару часов! Никто вас не побеспокоит! — и вышел.
Астрид сидела не способная пошевелиться. Ее давно мучал вопрос о том, как и почему Ашэ оказался в ее мире. Он сам ей сказал, что направлялся в Пирму, когда прошел, через Разлом. Ей стало очень страшно. Зачем он придумал всю эту бессмыслицу, про исполнения желаний, имя и прочее? Зачем он столько врал? На Свалке она объяснила это блажью, минутным настроением, пусть это и не вязалось с Великим Хранителем Миров и его теперешней серьезностью. Теперь в ее руках объяснения всему. Медицинская карта Ашэ. Она долго не решалась перелистнуть хотя бы одну страницу. Если она перелистнёт, то он навсегда станет сумасшедшим.
После того как Астрид вышла из больницы, Грум не говорил ей ни слова. На корабле, она ушла в свою каюту, отказавшись от ужина. А прилетев в Скалию, Грум молча отвел ее комнату. Даже Лилия не сказала ей не слова, кроме приветствия,
