– Что вы здесь делаете? – спросила она.
Я тут же влюбился снова.
– Я пришел сказать вам, как… Лучше я пойду… Я веду себя как кретин. – Неплохо для экспромта, Гаррет.
Я выскочил на улицу и присоединился к Майе.
– Она ушла. Пойдем за ней, пока следы не пропали.
Когда мы отошли, я обернулся. Эльфийка стояла на верхней ступеньке и с озадаченной улыбкой смотрела нам вслед.
Джилл не тратила времени даром, но снег ее выдал. Мы продвигались вперед. Следы становились все более свежими. Снегопад ослаб. Видимость улучшилась. Улица, по которой мы двигались, вывела нас на площадь. Ее пересекала одинокая фигура, тяжело передвигавшая ноги.
– Это старуха, – сказала Майя. – Посмотри на нее. Она стара даже для матери Эстер.
Я и сам это видел, хотя бы по движениям женщины. Она была одета в черное – так, как обычно одеваются старухи – и двигалась очень медленно.
– Черт возьми! Как я мог перепутать следы? – Я припомнил наш путь.
Не мог я ничего перепутать. След был один-единственный, он не пересекался ни с каким другим. Именно эта женщина вышла из заведения Дойла. И она несла узелок, прижимая его к груди.
– Вперед. – Я перешел на рысь.
Снег и ветер заглушали наши шаги. Женщина не слышала нас, пока мы не оказались в полудюжине ярдов от нее.
И тут она резко обернулась.
Ни одна старуха не способна проделать такого стремительного движения.
– Привет, Джилл.
Она перестала притворяться и выпрямилась:
– Гаррет.
Майя зашла ей за спину, отрезая путь к отступлению.
– Я не могу позволить тебе ускользнуть, – сказал я.
– Знаю, – вздохнула она. – Такой уж ты есть. – Она пожала плечами. – Я не думала, что ты так быстро спохватишься.
– Чистая случайность.
– А что, если я верну их добровольно? Этого будет достаточно?
– Вряд ли. Тебе не следовало убивать Агире.
– Ужасно глупо получилось. Я не успела подумать, что делаю. Подвернулась возможность, и я за нее ухватилась. Я поняла, что совершила ошибку, еще до того, как он упал. Но некоторые поступки необратимы, как бы тебе ни хотелось все переиграть.
– Пойдем. – Я ей поверил. Майя – нет. Она держалась у Джилл за спиной всю дорогу до Страны Грез. Я молча брел рядом с Джилл и дрожал, то ли от холода, то ли от внутреннего напряжения. Я о многом передумал, пока мы шли, но главным образом мои мысли вертелись вокруг одного – вчера ночью, во время операции по освобождению Майи, умерли семь человек. И хотя ни один из них не погиб от моей руки, в конечном счете вина за их смерть лежит на мне. Можно оправдываться как угодно, но именно я позвал с собой Морли.
Мы подошли к воротам.
– Не говори им ничего, – вдруг вырвалось у меня. – Не отвечай ни на какие вопросы. Просто отдай ларец.
Джилл как-то чудно на меня посмотрела. Ее глаза неожиданно показались мне такими старыми… Под стать старушечьей одежде, которую она выбрала.
К воротам вышел охранник, узнать, чего она хочет. Джилл сунула ему в руки ларец, отвернулась и выжидательно посмотрела на меня.
– Прощай, – сказал я и, взяв Майю под руку, шагнул в разгулявшуюся метель. Пригнув головы, мы боролись со встречным ветром, и холод обжигал нам щеки. Мы молчали. В уголках моих глаз застыли кристаллики льда.
54
Покойник был доволен собой. Самоуверенность из него так и лезла. Даже упоминание о его просчете в отношении Слави Дуралейника не сбило с него спеси. Он похвалялся, я пытался его урезонить, а Майя нервозно на нас поглядывала, не зная, где ее место в этом холостяцком хозяйстве.
Я опустошил карманы, поставив склянки Перидонта на ту полку, где раньше был спрятан страшный ключ. Мы уже решили, как с ним поступить. На ключ не были наложены защитные чары, только заклинания, призванные подогнать его к замку, который ему положено открывать. Я распилю его и раздам кусочки нескольким скупщикам лома. Когда его переплавят, все будет кончено. Это следовало бы сделать давным-давно.
Я положил монету из «Синей Бутылки» на полку рядом с сувенирами, оставшимися у меня на память от других дел. Жалко, что я не сохранил монету из квартиры Джилл. Она значила бы для меня больше и лучше напоминала бы о нашей подверженности ошибкам. Интересно, что теперь будет делать Джилл?
Она выживет. Я не держал на нее зла. Я желал ей освободиться от груза прошлого.
Я приподнял железную цепочку с каменным талисманом, висевшим на шее, и понял, что достиг той стадии, когда один вид Покойника вызывает у меня омерзение. С меня хватит.
– Ты прокололся с Джилл, Старые Кости. Она обвела тебя вокруг пальца. Тебя так распирало от гордости из-за ключа, который ты заметил, что тебе и в голову не пришло поинтересоваться, что она прячет за своей тревогой.
От Покойника можно закрыться и утаить от него свои мысли, если как следует сосредоточиться. Очевидно, Джилл скрыла от него местонахождение Мощей, думая о ключе, который не представлял для нее никакой ценности.
Это его немного утихомирило. Но вместо того, чтобы признать свое несовершенство, он сменил тему:
– Почему ты носишь этот камень? Ты присоединился к одному из культов?
– Ну, не до такой степени все плохо. – Я ухмыльнулся. – Этот маленький амулет дал мне Садлер. Штучка отгоняет громовых ящеров. В суматохе той ночи Садлер забыл забрать камень назад. Я не стал ему напоминать. Может, пригодится как-нибудь.
Покойник выдал мне большую дозу умственного шума, который заменяет ему смех.
Может быть. Только не сегодня.
Я уловил намек, что его мысли обратились к Майе.
Я чрезмерно перенапрягся, спасая тебя от последствий твоей деятельности. Теперь я намерен соснуть.
Никогда еще Покойник не подбирался так близко к признанию, что он одобряет мою подружку.
Я пошел на кухню и сказал Дину, что он снова может отправляться по вечерам домой начиная прямо с этого мгновения. После чего, невзирая на протесты, я вытолкал его за дверь.
Несколько дней город гудел, обсуждая возвращение Мощей Террелла. Когда эта новость устарела, всем стало казаться, что нас ждет спокойная, тихая зима.
Потом кто-то совершил налет на Четтери и украл из алтарей целое состояние в золоте, серебре и драгоценных камнях. Негодяев никто не опознал. Из-за богохульственных надписей, оставленных на стенах места преступления, Церковь подозревала уличных бандитов-дарко.
Я на всякий случай решил держаться подальше от заведения Морли. Люди, с которыми я поддерживаю деловое знакомство, сообщили мне, что налетчики использовали вызывающие замешательство чары, чтобы нейтрализовать священников, поднявшихся по тревоге. Я не хотел, чтобы меня застали в заведении, если там объявится шайка несчастных церковников. Но из рассказов Плоскомордого я знал, что Морли не изменил образа жизни.
