муж, а слуга, так как Измайлов важно уселся во главе стола, не выразив желания помочь жене. Это немного задело Ольгу, но виду она не подала.
За утренней трапезой Измайлов вел себя, как и накануне, молчаливо и отстраненно. Лишь поздоровавшись с Оленькой, он более не выражал желания к общению. Ольга пыталась разговорить его и расспросить о службе, но Кирилл упорно отвечал односложно, чем остудил ее порыв. Она же не знала, как себя вести с этим новым Кириллом, он казался ей закрытым и даже мрачным. Тот молодой человек, трепетный и порывистый, словно исчез, и даже кокетливые улыбки Ольги не возымели никакого действия на мужа.
— Надолго ты приехал, Кирилл? — спросила она в какой-то момент.
— Пока на пару месяцев, возможно, останусь до осени. Будет зависеть от распоряжений министерства, — кратко пояснил он, вновь смотря поверх ее головы.
Оленьку задевало холодное поведение мужа за трапезой, но она старалась не показывать этого. Она не понимала, как Кирилл, вернувшийся после годовой отлучки, даже не поинтересовался, чем она все это время занималась? Может быть, уже завела себе любовника и не одного. Сейчас это было очень распространено у дворянок.
Большинство мужей закрывали на это глаза, ведь браки часто заключались не по любви, а из корыстных целей. Конечно, у Оленьки не было никакого любовника, ибо до сих пор она считала, что нет мужчины, достойного ее. Но все же Кирилл мог спросить. Теперь он имел на это право. Однако он не спросил, как будто это его мало волновало. К тому же он не поцеловал ее при встрече и не приближался к ней на интимное расстояние ни сегодня, ни вчера. Оттого Оленька не могла понять, то ли муж действительно охладел к ней, то ли это опять какая-то его игра, которую она еще не поняла.
Сразу после завтрака Кирилл уехал на доклад к императору, как и уведомил ее накануне, пообещав вернуться к ужину. Оленька решила остаться дома и несколько часов провела в детской с дочерью и ее няней и кормилицей, а после отправилась в свою комнату и до вечера подбирала к ужину наряд, чтобы поразить своей красотой мужа. Она не верила в то, что он разлюбил ее, и полугодовое воздержание должно было вызвать у него жажду.
Но ни этой ночью, ни последующими Кирилл не приходил в ее спальню. Ежедневно по вечерам он отправлялся к себе, лишь пожелав Ольге спокойной ночи. Кирилл совсем не жаждал с ней интимного общения. Прошла неделя, другая, затем месяц, а молодой муж так и не появлялся в комнате Оленьки.
И это казалось ей странным. Она прекрасно помнила его алчную диковатую любовь. Неужели и впрямь прошло так много времени, что он разлюбил ее? Да, она никогда не любила Кирилла. Но осознание того, что его страстное влечение к ней исчезло, вызывало у Ольги печаль и сожаление.
Следующие недели прошли так же, как и первые дни после возвращения Измайлова.
В течение дня Ольга редко встречалась с мужем, лишь за трапезами и иногда по вечерам в детской. Он ежедневно общался с Танечкой: брал малышку на руки, много говорил с ней, часто улыбался, умилялся тому, как дочь учится ходить или ест кашу.
С Оленькой Кирилл почти не разговаривал и даже избегал встреч. Он постоянно отсутствовал дома. То делая визиты, то пропадая в военном ведомстве. Возвращался Измайлов лишь к ужину. Вечером и по утрам после совместной трапезы он неизменно навещал дочь, а после отправлялся по делам или же в свою комнату.
Все эти неспокойные для Оленьки недели, когда она пыталась завлечь мужа, подбирая наряды, улыбаясь и даже кокетничая с ним, прошли в нервных думах и переживаниях. Несмотря на все ухищрения молодой женщины, Кирилл мало общался с ней. Ольге порой казалось, что Измайлов вообще ее не замечает и относиться к ней как к очередной мебели в гостиной.
Осознавать это было неприятно. Ей думалось, что Измайлов притворяется, пройдет немного времени, и он непременно покажет свои истинные горячие чувства к ней, которые не могли исчезнуть без следа. Но проходили недели, а надменный муж никак не проявлял свою прежнюю увлеченность ею. Она то и дело присматривалась к Кириллу, ловила каждый его взгляд, но не находила у него ни малейшей заинтересованности своей персоной.
Оленька была очень обижена на мужа. И не просто обижена, она негодовала. Ведь именно после его возвращения она поняла, что он ей нравится, и жаждала более близкого общения. Но вся трагедия заключалась в том, что теперь Кирилл остыл к ней и более не желал, как прежде.
К концу мая, окончательно убедившись в безразличии Измайлова, Ольга перестала унижаться и пытаться его завевать. Поинтересовавшись у Кирилла, может ли она посещать балы одна, Оленька получила утвердительный ответ и уверение, что вольна делать, что ей хочется. Она может посещать балы и рауты, когда и сколько ей угодно, а также навешать отца и делать визиты. Единственным условием мужа было: лично или через дворецкого доложить, где она находится и когда вернется.
После этого Кирилл иногда стал сопровождать Ольгу на приемы, однако там, едва войдя в зал, Измайловы расходились в разные стороны и проводили время отдельно друг от друга. За июнь, что пролетел, словно один день, Оленька ни разу не танцевала с мужем, хотя и видела, что он танцует с другими дамами. Правда, это случалось редко, но молодая женщина цензорским взглядом знатока отмечала, что Кирилл весьма искусно двигается.
Оленька блистала на светских балах, как и в прежние времена. У нее вновь появились поклонники и надоедливые кавалеры, которые признавались ей в любви, а по утрам присылали в ее дом огромные корзины цветов. На это Измайлов реагировал спокойно и безразлично. Оленька, поначалу опасавшаяся гнева мужа, вскоре поняла, что Кирилл сильно изменился и ей нечего опасаться. Оттого с досады, назло мужу, она уже открыто флиртовала на балах и танцевала подряд по нескольку танцев с одним и тем же молодым кавалером. Она желала показать Кириллу, что все так же привлекательна и желанна для других мужчин.
Санкт-Петербург, усадьба графа П.
1829 год, Июль, бал-маскарад
Коляска Измайловых подъехала к парадному подъезду особняка, и Кирилл, проворно спрыгнув с подножки кареты, подал руку жене. Одетая в обворожительное вечернее платье из красного шелка, с вызывающе открытыми плечами, Оленька кокетливо взглянула на мужа. Он был
