вы себе позволяете, Ллоррх Тсарге?
Негромкий мужской баритон мгновенно разбил мою эйфорию, как тонкий хрустальный фужер с искрящимся вином, оставив на ее месте лишь смущенную растерянность и пустоту.
Герм медленно оторвался от моих губ, не спеша поставил на землю, не разжимая объятий, и повернул голову в сторону говорившего. На месте ллорхха Вестиана, лениво опиравшегося в данный момент об одну из зеркальных створок, меня подкосило бы от одного только подобного взгляда. Голодный, опасный зверь, которого неблагоразумно отвлекли от долгожданной трапезы, смотрел из глаз Гермиана Тсарге в сторону своего оппонента. Но тот даже не вздрогнул, слишком уверенный в себе, и лишь скрестил в ответ чересчур длинные руки на мощной груди.
– Вы понимаете, чем грозит вам подобная вольность?
Я сконфуженно молчала, переводя взгляд с одного на другого, не зная, как вообще стоило поступить в подобной ситуации, и во всем полагалась на Гера. Но, судя по его виду, ему проще было растерзать непрошенного свидетеля на месте, чем отвечать на его провокационные вопросы, поэтому я позволила себе высказаться, сделав вид, что так все и должно быть:
– Это была моя инициатива, ллоррх Хоррсге. И я не понимаю, почему вас это так волнует.
Тот обескуражено перевел взгляд на раскрасневшуюся меня, скептически подняв правую бровь, безмолвно отвесил насмешливый поклон, и скользнул в дверной проем, словно гадюка под корягу.
– И что теперь? – Прошептала я, испуганно глядя ему вслед.
Но ответить Гер не успел, поскольку на пороге появился очередной персонаж, заставив меня мысленно застонать от досады. Бабуля сердито оглядела композицию из все еще не потрудившихся отстраниться друг от друга нас, и, чуть нахмурив тонкие брови, позвала:
– Ллоррие, следуй за мной.
Я не сразу поняла, что сие адресовалось мне, но секундой позже сообразила: Ллорие, Ллоррх – это вроде местных обращений, вместо тривиальных «девушка», или «молодой человек».
Когда я с тяжким вздохом сожаления освободила мужские руки от своей талии, бабушка уже почти пересекла галерею, ожидаемо направляясь наверх, в жилые комнаты. Бегло улыбнувшись Геру на прощание, я поспешила вслед за ней, и навстречу головомойке.
Поднимаясь по чуть шероховатым каменным ступеням, настолько белым и сияющим, что они вполне могли бы быть сделаны из сахарных кубиков, я невольно провела аналогию с пыльными полустертыми бетонными ступенями в подъезде своего бывшего дома. Насколько здесь все радовало светлотой и воздушным великолепием, настолько же и там окружающее удручало душной, уныло-серой и безрадостной атмосферой. Контраст впечатлял. За те несколько дней, что мне случилось находиться на Тсарниан, я увидела совсем немного, едва приоткрыв завесу неизвестного над новой цивилизацией. Но той малости увиденного мне вполне хватило, чтобы понять, что Герм не лгал ни секунды, рассказывая об этой планете.
В свой первый день здесь я увидела все то, о чем он говорил: прекрасный город, утопающий в цветах и зелени сотен тысяч деревьев настолько, что казался просто лесом, обжитым деловитыми сказочными персонажами. Жители Тсарниан и вправду казались сказочными. Все здесь выглядело так, будто сошло со страниц средневекового предания о рыцарях, драконах и прекрасных девах: мощеные гладким камнем дорожки, удивительно милая и практичная манера местных жителей одеваться, изысканные манеры, восхитительно белые дворцы Клана Основателей, каменные, деревянные, расписные и беленые аккуратные домики простых горожан. Здесь не было грязи, грубых криков на улицах, толкотни, лошадей или машин. К моему изумлению, в виде средств передвижения здесь использовались антигравитационные платформы – гравики, как их здесь все называли. Тонкие и широкие всех мастей парящие в пяди над землей овальные пластинки парковались в специально отведенных каменных сарайчиках по обочинам дорог, и каждый мог использовать их по своему назначению. Я и сама попыталась взгромоздиться на одну такую, но не смогла с непривычки удержать равновесие. Тогда Гер взял гравик побольше, где мы уже расположились вдвоем, с куда большим комфортом. Катаясь по городу, я отмечала благодушные лица жителей, ухоженные огородики, чистые улочки и приятный взору вид, куда ни глянь. Мы останавливались поглядеть на рыбок у живописного хрустального фонтана, и возле уютной булочной пробовали местную выпечку, оказавшуюся восхитительной. По нешироким дорожкам носились вечно чумазые дети, деловито сновали горожане, цвели цветы, шелестела сочная листва, все это милашество тепло освещалось чуть розоватым рассеянным светом местного аналога нашего солнца. На мой взгляд, все увиденное свидетельствовало о полноценно счастливом и беззаботном человеческом сообществе. И одного проведенного здесь дня действительно оказалось достаточно, чтобы захотелось остаться навсегда.
Ближе к вечеру того дня мы оказались на окраине города, где уже полноправно властвовал прекрасный густой лес, свесив мощные ветви до самой земли, покрытой мягкой цветочной муравой. Усевшись на эту траву, я долго задумчиво вглядывалась в засвечивающиеся вдалеке сотни огоньков в окнах разномастных домов, которые среди множества деревьев выглядели как вольготно блуждающие светлячки, в сиреневые всполохи угасающего светила, и безбожно предавалась меланхолии. Меня мучила одна единственная назойливая мысль. Отчего люди на моей планете не могут быть также счастливы? Что мешает им жить вот также мирно и уютно и наслаждаться каждым днем? Каков рецепт местного счастья? Почему здесь могут спокойно жить без грязи, вони и жутких домов с пыльными подъездами, почему просто ходят по улицам и искренне улыбаются каждому встречному? Отчего у нас так не могут?!
Герм заметил мое состояние, но деликатно не прерывал потока мыслей, ждал, когда спрошу сама. И дождался.
– Гер?
– Мм?
Вытянувшись во весь свой немалый рост на теплой земле, он жевал травинку и разглядывал туманную дымку, курящуюся над засыпающим городом как горячий пар над чашкой кофе.
– В чем главное отличие всех этих людей от таких же людей с моей планеты?
Он задумчиво поерзал, устраиваясь поудобнее, переместил травинку в угол рта и негромко отозвался, не отрывая взгляда от неба:
– Думаю, здешним просто повезло чуть меньше. Здесь не так много людей, нет абсолютно никаких сколько-либо ценных ресурсов, агрессивная среда. Настолько агрессивная, что если бы не геокупол, то тут бы мало кто выжил. Люди понимают, что качество их жизни зависит от них самих, и если они начнут грызться по мелочам и гадить там, где живут, то скоро им придется искать новую планету, а это далеко не самая легкая задача. Они выбрали свой путь и берегут то малое, что имеют.
Я молча кивнула, и сложила ладони под подбородком. Где-то в ветвях красиво запела птица, ветер ласково шевелил свободно висящие пряди моих волос, запрещая думать о плохом. Сквозь темные кроны показались первые робкие звезды.
Значит,
