Тут внимание Барда привлек Варзил из Нескьи. Вот этот маленький, как бы сказать точнее — хрупкий человечек и есть знаменитый ларанцу? Тот, кто вдохнул жизнь в Великий договор?.. В роскошных церемониальных одеяниях на свадьбе он выглядел куда внушительнее. В первое мгновение Бард даже не узнал в этом симпатичном, одетом в золотое и серое сморчке первого министра могущественного Каролина. Бард с презрением отметил, что он совсем как женщина. Руки нежные, кожа тонкая, видно, ему не доводилось держать кинжал или меч. Вот и на голове, на висках нет отметины, которую оставляет шлем. Нет, это явно человек не военный — так, дворцовый лизоблюд!.. И этого хлыща Хастур сделал послом?! Я его голыми руками придушу. Как цыпленка!..
Даже Джереми, присутствующий здесь, чуть сгорбленный, хромой — носком покалеченной ноги он едва касался пола, — был выше Варзила. Джереми тоже был в повседневном платье, на поясе маленький, украшенный гравировкой кинжал. Пояс инкрустирован драгоценными камнями.
Бард стоял чуть позади трона. Отсюда удобно было следить за сиянием волшебного кристалла и за всеми присутствующими на заседании.
Наконец шум стих, дом Рафаэль поднял руку и произнес:
— Джереми Хастур, как только мой сын вернется в замок, я объявлю тебя свободным распоряжаться своей персоной, женой и маленьким сыном, а также людьми, которые служат тебе. Учти, что твоя жена — моя подданная… Ты имеешь право вернуться на родину или в любое другое место, в которое пожелаешь. Более того, в знак уважения, которое моя жена питает к твоей супруге, я объявляю, что если близкие к твоей жене женщины пожелают сопровождать леди Джиневру, то они свободны в своем выборе. При условии, что их отцы не будут возражать.
Джереми поклонился и ответил коротко, пересыпая свою речь благодарностями и уверениями в совершенном почтении, которое он испытывает к дому Рафаэлю и к его гостеприимству. Ирония была отчетливо слышна в его словах, и сияние на его лице заметно подрагивало. Говорит вежливо, решил Бард, но явно не от души.
— Джереми, — между тем продолжал дом Рафаэль, — ты свободен в выборе и, если пожелаешь, можешь оставить своего сына в моем доме. Мы его воспитаем. Отец его матери верный мне человек, и заверяю тебя, что твой сын ни в чем не потерпит ущерба. Относиться к нему будут, как к моему отпрыску или другу моего внука.
Джереми опять вежливо поблагодарил и отклонил предложение, сославшись на то, что его сын слишком мал, чтобы разлучать его с матерью — нельзя отнимать от груди. Потом он добавил, что госпожа Джиневра хочет сама воспитывать своего ребенка.
В этот момент вперед шагнул Варзил:
— Именем Каролина, великого короля Тендары, покровителя Валентина ди Астуриен, законного короля Астуриаса и верховного правителя всех этих земель, я пришел сюда, чтобы вернуть Аларика ди Астуриен, сына регента и властителя Астуриаса, его отцу. Аларик… — позвал он.
У Барда даже дыхание перехватило. Он даже вздрогнул, когда из-за спины Варзила вышел юноша-калека, щуплый, волочащий ногу, одно плечо выше другого. Он являл собою чудовищную пародию на Джереми.
Бард не смог сдержаться.
— Отец! — воскликнул он и вышел вперед. — Ты позволяешь этим людям издеваться над тобой в твоем собственном замке. Посмотри, что они сделали с моим братом — в отместку за Джереми они тоже искалечили его. Я клянусь в присутствии волшебного камня, что не хотел навредить Джереми, и Аларик не заслужил этого от Каролина. — Он выхватил кинжал. — Именем богов, Хастурово отродье, защищайся. На этот раз ты жизнью своей заплатишь за нанесенное нам оскорбление. Я сейчас добью тебя, жаль, что не сделал этого семь лет назад.
Он схватил Джереми за плечи и с силой подтащил его поближе.
— Бери свой кинжал, или я заколю тебя безоружного.
— Назад! Я приказываю — назад!..
Голос Варзила был негромок, но сопротивляться ему было невозможно. Бард ослабил хватку и невольно отступил от Джереми. Он заметно побледнел, пот крупными каплями выступил на лбу. Уже много лет никто не смел приказывать ему, да еще так решительно. Тем более какой-то ларанцу… Однако и не подчиниться он не мог. Какая-то властная сила заставила Волка вернуть кинжал в ножны. Сопротивляясь ей, он промахнулся, и клинок упал на пол.
— Бард ди Астуриен, — сказал Варзил. — Ни я, ни Карелии не воюем с детьми. Твое обвинение чудовищно. При свете звездного камня я утверждаю, что ты лжешь. И лжешь намеренно… Мы сознательно не сообщали о болезни Аларика, ибо считали, что ты так и воспримешь это известие. Увидишь в ударе судьбы чью-то злую волю. Никто из нас не калечил Аларика. Пять лет назад он свалился в лихорадке, от которой страдают почти все дети в нашем озерном крае. Хотя целители сделали все, что могли, и отвезли Аларика в Нескью, где он и находился под моей опекой, но, несмотря на все усилия, его нога ссохлась, а мускулы спины оказались наполовину парализованными. Теперь он может ходить только с помощью специальной подпорки, твердо охватывающей ногу. Он сам может сказать — есть ли у него повод пожаловаться, что за ним недостаточно ухаживали.
Бард в страхе глянул на брата. Значит, этот калека и был тот замечательный, сильный, хваткий брат, о котором он мечтал, с которым намеревался отразить нападение врагов? Он на мгновение подумал, что боги жестоко отомстили ему. За что? Он не знал ответа. Вернее, не хотел знать, бежал от правды…
Дом Рафаэль простер руки, Аларик, прихрамывая, поспешил к нему и упал в отцовские объятия.
— Сынок! — воскликнул старик. В его голосе ясно прорезались отчаяние и боль.
Аларик с беспокойством оглянулся на Варзила.
— Отец! — обратился к дому Рафаэлю Аларик. — Уверяю, в том, что случилось, нет вины дяди Одрина и, конечно, Варзила. Когда я крепко заболел — это случилось несколько лет назад, — он и его лерони не отходили от меня. Я знаю их доброту, родная мать не смогла бы сделать больше.
— Боги, боги! — застонал дом Рафаэль. — И Одрин даже весточки мне не послал, ни словом не обмолвился. И Ариэль молчала…
— Меня направили в Нескью двумя годами раньше, — объяснил Аларик. — Ты не появлялся при дворе, и я решил, что ты забыл меня, — добавил он, и Бард подумал, что если болезнь и исковеркала тело брата, то, по-видимому, не повредила его разум. Между тем Аларик продолжил: — Мне показалось, что ты вовсе не желаешь, чтобы я поскорее вернулся домой. Я вообще считал, что из-за вашей распри с Каролином мне еще долго не видать родного дома. Потом мне сообщили, что ты объявил, что хранишь трон ради меня. Это было такое горькое известие — раз уж речь зашла о короне, то, значит, ни о каком выкупе и речи быть не может.
Дом Рафаэль мягко улыбнулся:
— Ты мой сын и очень дорог мне. Я от всего сердца рад обнять тебя здесь, в королевском замке Астуриаса. Это твой замок, тебе здесь править…
Бард невольно, душой, услышал те слова, что отец не договорил: «если ты, конечно, способен на это». Аларик тоже почувствовал их.
