— Должен? Нам? — Хокер изобразил непонимание.— Нам? Да что вы сказать-то хотите, сэр?
— Как только выполним работу, так и скажем, — пожал плечами Бун.
— А сейчас вы должны идти домой, сэр. Проведайте вашего сынка. Вы помрете, если останетесь здесь дольше.
— Но хоть намекните,— взмолился Скимпол.— Цену!
Бун просиял.
— Ой, думаю, вам вполне по карману будет, сэр. Вполне по карману.
— Мы с вами свяжемся.
Бун коснулся козырька кепки.
— Блям-блям!
Простившись таким загадочным образом, два жизнерадостных анахронизма исчезли во мраке. Дрожа от боли, смятения и холода, пытаясь не думать о том, какие именно силы он привел в действие, Скимпол поплотнее запахнул пальто и поплелся домой.
Разумеется, мистер Клеменс, ожидавший возле Монумента мистера Муна и его спутника, безо всякой задней мысли сделал все возможное, чтобы выглядеть максимально подозрительно. Если джентльмен беспокойно расхаживает взад-вперед перед двумя стоящими на земле зажженными фонарями и постоянно, без видимой нужды, роется в карманах, он имеет шанс привлечь к себе больше внимания, лишь повесив на шею плакат с изложенным крупными буквами намерением прямо сейчас нарушить закон.
Окрестная тьма внезапно извергла Эдварда и Сомнамбулиста.
— Простите, что заставили вас ждать,— произнес мистер Мун.
— Не стоит беспокоиться. Но если мы поторопимся, джентльмены, я буду весьма вам благодарен. Чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше будет и вам, и мне.
— Мы готовы.
Клеменс провел их от Монумента к темному пролету лестницы, уходящей на станцию подземки « Кинг-Уильям-стрит» . Вход перекрывала железная решетка, запертая на висячий замок. Клеменс достал из кармана ключ, быстро отпер замок и взялся за решетку. Она протестующе заскрежетала, и все замерли, прислушиваясь, не привлек ли звук кого-нибудь.
Ничего не случилось.
Финансовый район города по ночам непременно пустел, поскольку банкиры, брокеры и дельцы разбегались по домам на ужин у камина. Кроме того, дело было в воскресенье, когда даже самые отъявленные трудяги сидят дома с женами и детьми или же — а лично мне известна по меньшей мере пара десятков случаев — с любовницами или сожительницами.
Последний раз мистер Мун побывал тут в компании Крибба. Уродец болтал без умолку, витиевато рассуждая об истории Лондона, рассказывая анекдоты о большом Камне, а также излагая самые невероятные истории о Монументе и колонне Нельсона. Однако сейчас, среди ночи, это место казалось каким-то призрачным, почти неузнаваемым, лишь огромная игла Монумента торчала молчаливым стражем, уподобившись сухопутному Фаросскому маяку.
Клеменс передал один фонарь Сомнамбулисту.
— Идите за мной.
Последний раз оглядевшись по сторонам на предмет слежки, все трое прошли сквозь ведущие во тьму врата, спустились по лестнице, миновали кассу и выбрались на пустую платформу. Сомнамбулисту сразу же почудился знакомый грохот, свисток и пыхтение локомотива, но стоило прислушаться внимательнее, и звук исчез. Клеменс поманил их за собой.
— Тут недалеко.
Он спрыгнул с платформы на рельсы.
— Вы уверены, что здесь не пустят поезда?
— В такой час? Мистер Мун вздохнул.
— Мы в ваших руках, мистер Клеменс.
Железнодорожник пошел вперед, остальные двинулись следом, покинув относительную безопасность платформы. Они направились в туннели, чей таинственный лабиринт простирался подо всем городом. Люди замечают обитателей этих туннелей лишь в виде однотонных мазков, проносящихся перед взором.
Иллюзионист вдруг ощутил потребность заполнить тишину.
— Мистер Клеменс? Вы суеверны?
— Да не то чтобы. Я человек практичный. Уравновешенный.
— Значит, предсказателям вы не верите? Ясновидцам?
— Да никогда не задумывался. А почему вы спрашиваете?
— Я знаком с одной ясновидящей.
— И что?
— И если она права, то сегодня город должен погибнуть.
— Да наверняка врет. Большинство из них шарлатаны, так что я бы не беспокоился.
— Может, и так.
Как показалось мистеру Муну, они прошагали по путям где-то с полмили, пачкаясь в грязи и копоти, покрывавшей стены подобно налету на гнилых зубах. Сомнамбулиста преследовало сильное ощущение слежки. До его слуха постоянно долетал шорох и царапанье мелких тварей, которым эти туннели служили домом. У развилки Клеменс резко остановился.
— Мы где-то на полпути между станциями. Вот тут шли работы, когда начались неприятности.— Он показал вперед.— Эти пути ведут к следующей платформе. А вот эти,— строитель показал на рельсы, уходящие в узкий туннель налево,— заброшены.
Клеменс двинулся дальше. Фонарь пытался разогнать тьму, с каждым шагом становившуюся все непрогляднее.
Пути оборвались в нескольких минутах ходьбы от главного туннеля. Строитель извинился.
— Работы прекратили в спешке.— Миновав остатки пути в грязи и глине, он кивнул на стену.— И вот почему.
В толще земли виднелась выкрашенная в зеленый цвет деревянная дверь. Если бы кто-то встретил нечто подобное наверху, то наверняка бы принял ее за вход в подвал или в цокольный этаж, где нет ничего страшнее дров, угля или кучи старого хлама. Здесь же, в конце туннеля, глубоко под землей, она выглядела чрезвычайно неуместно и потому наверняка не сулила открывшему ее ничего приятного.
Клеменс выглядел чрезвычайно довольным.
— Вот она.
Мистер Мун ничего не сказал. Несколько мгновений он постоял в нерешительности и потянул дверь на себя. За ней разверзлась тьма, глубокий вертикальный штрек, в глубине которого мерцал слабый свет. Сомнамбулист поднес фонарь поближе, осветив металлическую лестницу, прикрепленную к внутренней стене бездонной шахты.
Клеменс нервно хохотнул.
— Здесь я вас покину.
— Весьма вам признателен. — Эдвард протянул строителю горсть монет.— Вы очень помогли мне.
— Да с нашим удовольствием.— Железнодорожник заковылял в обратном направлении, явно торопясь убраться подальше.— Мистер Мун...
— М-м?
— Будьте осторожны.
Строитель исчез во внешнем туннеле. Эдвард проводил его взглядом.
— Пойдем на свет, — решил он и начал медленно спускаться, крепко держась за перила. Он окликнул друга: — Идешь?
Сомнамбулист отчаянно пытался изобразить, насколько он боится высоты. Однако в темноте его знаков все равно никто бы не разглядел.
— Не беспокойся,— беспечно произнес мистер Мун.— Слишком темно, потому не видно, как высоко мы находимся.— Он стал спускаться дальше, и великан последовал за ним. Будь он способен ругаться себе под нос, наверняка бы ругался.
