ее замечаю лишь я. Я распахиваю рот в попытках выдать слово, но вырывается хрип. Хватаю пальцами шею, но руки трясутся, а разум утопает в панике. Ничего необычного, да? Симе просто снова стало плохо. В очередной раз.
Как все три года.
— Тебе плохо, Кузнечик? — хмурится Палыч, а я не могу вымолвить и слова, хватая ртом воздух и стекая вниз по стене под действием внушения вампира.
Глава 26
Треск в голове прерывается звуком шагов. Тело затекло, а спина ноет. Ощущение, что кто-то старательно вышагивает около самого уха, но… ведь нельзя ходить по воздуху? Я определенно стою. Руки онемели, но запястья плотно прилегают друг к другу где-то высоко над моей головой. Затхлый запах плесени и старых изъеденных молью вещей. Какой-то подвал? Во рту сухо и жутко хочется пить. Перед глазами темно. Какая-то грязная тряпка обмотана вокруг моего лица, мешая осмотреться вокруг.
А вот это странно.
Самсон любил представления, а это уже определенно что-то новенькое. Он не хочет посмотреть жертве в глаза? Или что? Шея хрустит, когда я поворачиваюсь на новый звук совсем рядом. Что-то металлическое. Я трясу головой, давая разуму еще один шанс провалиться в забытье. Но нет, сознание держится крепко и яснеет с каждой секундой.
— Саш, ты здесь? — скриплю я, заходясь в кашле.
— Куда же я денусь от тебя, детка, — я сдерживаю себя, чтобы не дернуться от знакомого до дрожи в коленях голоса.
— Дай посмотреть на тебя, что ли, — нервно облизывая губы, я осторожно двигаю запястьями, — соскучилась.
Узел крепкий, но не настолько, что невозможно развязать. Да сегодня день моего везения, что ли? Самсон совсем ослаб, что связать не смог меня по нормальному? Или это тоже часть игры?
— Нет, милая, — по шее скользит капля пота, а я думаю лишь о том, видит ли сейчас вампир мои манипуляции руками, — сегодня мы играем по-другому.
Движение воздуха и касание ледяного металла к моей щеке. Он не надавливает, просто скользит чем-то определенно острым и опасным по коже. Истерический смешок вырывается наружу, а вампир коротко смеется.
— Ты же сказал, что по-другому, а игрушки те же, — дрожащим голосом выдавливаю из себя, — дай выпить, что ли.
Металл исчезает, а в тишине слышен бешеный стук моего сердца. Где Вагнер? Как он вытащил меня из дома?
Но со всем этим я разберусь потом.
Сейчас нужно просто выбраться. Это же несложно сегодня? Он слабый. Слабый. Я справлюсь. Но паника все равно скользит где-то на самой поверхности, отбирая драгоценный воздух.
— Знаешь, — задумчиво растягивает он, пока я жмурюсь под повязкой, — думаю, можно. За встречу, да, детка?
— Точно, — киваю я, стараясь не напороться на лезвие, — именно так. Да и дядю помянуть надо, единственный родной человек.
Что-то в воздухе меняется. Он сбивается с шага? Не понимаю, но что-то не так. Лишь мгновение, а после короткого звука выдернутой пробки в ноздри врывается аромат вина. До слуха доносится мягкое скольжение жидкости по стенкам бокала, а внутренности тут же сжимаются в предвкушении.
Бокал. Это даже мило.
— Слушай, а почему именно красное? Мог бы подсадить меня на водку, не знаю. Наркота опять же. С учетом повреждений и коктейля из транквилизаторов вряд ли бы я протянула долго.
— В том и смысл, милая. Твое падение — лучшая из наград за все мучения. Да и, кажется, ты любила красное.
Голос вампира все еще звучит иначе. Звук отражается. Он все еще стоит спиной ко мне. Я дергаю запястье, но веревка удерживает меня. Кожу саднит, а вампир цокает языком.
— Это так мило, что ты помнишь.
— Не менее мило, чем твое сопротивления сейчас, детка. Мне приятно, спасибо, — смеется вампир, а я скалюсь в улыбке.
— О, обращайся. Это я умею.
Влажное стекло касается губ, а я жадно открываю губы, позволяя жидкости наполнить рот. Самсон не торопится, поэтому я пью не захлебываясь, спокойно глотая вино.
И это тоже странно. Вампир может не спешить во время игры, но сейчас она же еще не началась.
Или я чего-то не понимаю и мы уже играем?
Тепло тут же разливается по венам, а желудок на мгновение сжимается в сопротивлении, но тут же расслабляется, принимая вино. Алкоголь впитывается в кровь мгновенно, ударяя в голову. На самом деле скорее всего это не он. Просто психологическая привязка. Я пью, значит, мне хорошо. Не больно. Возможно, это еще даже не настоящее опьянение.
Но оно работает.
Паника, что душила минуту назад, начинает отступать.
Самсон делает шаг назад, а я по инерции тянусь вперед за ускользающим бокалом. Плевать, как сейчас это выглядит. Он и должен видеть, что я — жалкая. Он же этого хотел? Показать мою ничтожность и несовершенство. Чем дольше ему нравится то, что он сейчас видит, тем больше у меня времени что-то придумать, пока все руки и ноги на месте.
Боюсь, что второй раз фокус с регенерацией не пройдет. Но я не знаю, как отвлечь его еще.
— Знаешь, Шукшина даже жаль, — я практически слышу, как вампир пожимает плечами.
Что?
Еще один монстр очеловечился или как? Он тянет время сам, но… почему?
Или мы ждем зрителя?
Проглотив надвигающийся страх, я заставляю себя улыбнуться. Пара глубоких вздохов, и наружу рвётся неконтролируемый смех. Алкоголь справляется со своей задачей — запускает процесс, что был остановлен лекарствами. Голова кружится, а я продолжаю смеяться до боли в челюсти.
— Детка?
— Саш, ну это же смешно, — постанываю сквозь смех, — самый опасный вампир во все времена не поделил со мной мужика. Сказал бы мне сразу, что ну занят он, что мы, не разобрались, что ли.
Кулак вампира врезается в мою скулу, а рот тут же наполняет кровь из разбитой губы. От резкого движения головы простреливает спину, а я не могу сдержать стон. Второй удар не заставляет себя ждать. Выдрав из меня крик, вампир бьет в живот, задевая старые раны. Несмотря на то, что на глазах повязка, становится светло. Слезы капают на тряпку, когда я повисаю на руках, пытаясь перевести дух.
— Фух, — я кашляю, сплевывая на пол кровь, — нет, ну что ты сразу обижаешься. Я серьезно. Забирай Вагнера и проваливайте оба. Счастья, любви и морей крови вам где-нибудь подальше от меня, — закусив губу, я поворачиваюсь туда, где по звуку шагов был Самсон, — погоди, или он не хочет? Милый, так тебя отвергли?
Я не понимаю, зачем сейчас бешу его еще больше, но когда его нога врезается мне в лицо, а нос отвратительно
