периода подготовки к этому моменту, и теперь она была готова. Она чувствовала себя готовой. Все наконец сходилось. Ей только нужно было оставаться сильной.
Мэдди сунула руку под подушку у себя под головой и вытащила телефон Эмили. Чуть раньше Мэдди купила новый «самсунг» и сим-карту из супермаркета, которую нельзя было активировать, по крайней мере без денег. План состоял в том, чтобы вытащить симку из телефона Эмили и вставить в новый телефон Мэдди. Но теперь этого и не требовалось, что оказалось даже к лучшему. Ведь в результате все сложилось на редкость органично, можно сказать, идеально. Не то чтобы ей нравилось наблюдать, как муж и дочь ссорятся, но, когда Дэн посадил Эмили под домашний арест и конфисковал ее телефон, Мэдди почувствовала, что все идет в нужном направлении. Телефон Эмили мог спокойно пропасть из кухонного шкафчика, куда его убрал Дэн. Однако ключевым моментом было то, чтобы к наступлению времени «Ч» и Эмили, и Дэн находились дома.
После того как Дэн отправился на офисную вечеринку, Мэдди пошла наверх успокоить рыдающую дочь. Эмили поссорилась с Дэном из-за чего-то, ставшего уже привычным: плохого поведения и хамства. Впрочем, через день ссора, скорее всего, забудется и Эмили, как всегда, побежит к отцу за советом. Однако прямо сейчас Мэдди, которой выпал отличный шанс утешить дочь, постучалась в дверь ее комнаты с чашкой горячего какао в руках.
– Я его ненавижу! – простонала Эмили; она лежала на кровати, размазывая слезы и тушь для ресниц. – Он худший отец на свете.
Поставив какао на прикроватный столик, Мэдди присела рядом с дочерью:
– Эм, он любит тебя.
– Ну тогда он выбрал крайне странный способ это продемонстрировать.
– Ты все поймешь, когда у тебя появятся собственные дети, – сказала Мэдди, неожиданно разрыдавшись при мысли о детях Эмили.
– Мам! – Эмили в испуге села на кровати и обвила мать руками. – Мамочка, не плачь. Все нормально. Мы с папой помиримся.
– Знаю. Знаю, что помиритесь. – Мэдди смахнула слезы и, удивленная подобной отзывчивостью, поцеловала Эмили, радуясь возможности обнять дочь, погладить ее по голове. – Эм, ты становишься взрослой, и твоему папе тяжело это принять, потому что ты для него навсегда останешься маленькой девочкой. Сейчас его поведение, возможно, тебя раздражает, но в один прекрасный день ты оглянешься и все поймешь. Не забывай, что он любит тебя и всегда будет любить, несмотря ни на что. И я тоже.
– А каково это – иметь детей? – спросила Эмили. – Неужели детей любят так же, как своих родителей?
– Ох, Эм! – Мэдди с трудом сдержала смех. – Ничто не может сравниться с любовью к детям. Ее невозможно выразить словами. Нет, детей любишь гораздо больше.
– Лично мне трудно представить, что я смогу полюбить кого-нибудь больше, чем вас с папочкой, – безапелляционно заявила Эмили, и у Мэдди больно сжалось сердце.
А затем они лежали рядом на кровати и играли в игры.
– Каких четверых известных людей ты пригласила бы на обед? – спросила Мэдди.
На что Эмили уверенно ответила:
– Марка Аврелия, Розу Паркс, Грету Тунберг и Адольфа Гитлера.
– Адольфа Гитлера! – ахнула Мэдди. – С какой стати?!
– Тогда я смогла бы спросить его: почему? А потом я вместе с другими заставила бы его передумать, изменила бы ход истории и тем самым спасла бы жизнь миллионам несчастных евреев.
– А что, если он не станет вас слушать?
– Ну тогда он не получит вкусного пудинга.
Эмили произнесла это зловещим тоном с ярко выраженным аристократическим акцентом, совсем как у злодеев из фильмов 1940-х годов. И у нее получилось настолько правдоподобно, что Мэдди не выдержала и громко расхохоталась, похвалив актерские способности дочери.
– Ты действительно так считаешь? – поинтересовалась Эмили, а когда Мэдди с жаром подтвердила свои слова, застенчиво призналась, что хочет вступить в школьный театральный клуб, но сомневается в своих способностях.
В ответ Мэдди заверила дочь, что не привыкла делать голословные заявления и у той наверняка все получится. И Эмили, застенчиво улыбнувшись, обещала попробовать.
При мысли о своей потрясающей дочери, о том, какой она была и какой еще может стать, у Мэдди на глаза навернулись слезы. Она делала это для Эмили, но не только для нее одной. Нет, она делала это для всех тех девушек, которых Джерри уже совратил или собирался совратить. В ближайшие двадцать четыре часа все наконец подойдет к своему логическому завершению. Эмили снова заживет нормальной жизнью, которой она заслуживает, а Мэдди отойдет в мир иной с осознанием того, что она достойно сыграла свою роль и привела в действие механизм отмщения. Теперь в игру должна была вступить Тейт. И если она все сделает правильно, с Джерри будет покончено, в этом Мэдди не сомневалась. Что наконец принесет желанное успокоение Тейт, Хелен и Эмили, излечив их психологические травмы и душевную боль.
Мэдди проверила время. Полночь. Эмили, должно быть, уже видит десятый сон. Мэдди встала с дивана и на цыпочках прокралась наверх, открыла дверь в спальню дочери и проскользнула внутрь. Как и в прошлый раз, она сперва направилась к окну и подняла жалюзи, чтобы впустить в комнату немного света, после чего подошла к кровати. Эмили спала на спине, слегка приоткрыв рот, густые волосы рассыпались по подушке, образуя вокруг головы золотистый ореол. Тихие слезы внезапно брызнули из глаз Мэдди. Ей хотелось запечатлеть в памяти прекрасный образ дочери: длинные густые ресницы, вздернутый нос, четко очерченную верхнюю губу, бархатистую кожу щек. Она с трудом подавила желание поцеловать Эмили в щечку, в нежную щечку, в которую было так приятно уткнуться лицом, когда дочь еще лежала в колыбельке.
Но Мэдди лишь прижала к пальцу Эмили экран телефона, в последний раз получив к нему доступ.
Глава 44
Суббота, 10 декабря
Итак, настал тот самый день. Он начинался как любой другой декабрьский день: легкий морозец, корочка льда на ведрах с дождевой водой возле парника, стаи ворон, клевавших на лужайке осенние падалицы, которые никто не удосужился убрать. Мэдди неделя за неделей наблюдала, как зреют яблоки, а затем одно за другим медленно падают на землю, где их скопилось уже несколько сотен. Дэн обычно собирал их, а потом теннисной ракеткой загонял в кусты, но в этом году до яблок у него не дошли руки. И теперь они напоминали красивое, связанное крючком покрывало или огромный бассейн с красными, золотыми и желтыми шариками, отражающий свет яркого зимнего солнца.
И вот сейчас, во второй половине дня, когда свет этот уже померк, Мэдди сидела на
