Обиду он, как и расцарапанную спину, терпел еще три сотни метров неторопливого пологого подъёма. Затем, усевшись на подходящий камень, Эскиольд нагло заявил, что ему требуется отдых, а потом, вновь закурив, вновь завел свою волынку.
— Вопрос, Криггс. Не откажи старику в такой малости. Только я хочу услышать честный продуманный ответ.
— Ты просил меня эскортировать тебя в одно место — я эскортирую, — буркнул я, — Если ты думаешь, что я в восторге от того, что ты не за хер собачий меня запряг на этот блудняк, то глубоко заблуждаешься, эльф.
— Эй, я же тебе про псевдо-Крюгера рассказал!
— На кой оно мне надо было?
— …говнюк. Если ответишь, то остаток дороги я буду молчать.
— …годится.
Тишина и свежий горный воздух — то, что мне сейчас нужно. Слишком много всего навалилось, слишком дурацким, неожиданным и совершенно нелогичным был финал всей этой пародии на революцию. Слишком остатки совести тянули погрузиться в сожаления, что вновь принял участие в каком-то махровом беспределе, да еще и в качестве марионетки.
Кригстан. Везде Кригстан. Тиран Барджайи только пыжился, да водил свои армии через океан, а гномы работают широко, с размахом, с выдумкой. Плохо это? Наверное, нет. Эти суровые аскетичные ребята на несколько голов выше тех же аскетичных, но нерациональных орков. На наркотиках здоровую нацию не построишь и мир не завоюешь. Кригстанцы же, хоть и расисты, но никого не истребляют и не притесняют. Потолок в своей иерархии чужакам очерчивают, но только и всего. Может, это и изменится в будущем, но какого черта оно должно быть моей головной болью? Я в глазах этих расистов гном? Гном. Со мной хотят сотрудничать? Да. Приглашают жить? Да, конечно. Кид может развиваться дальше, а значит, его сперматозоиды будут приобретать новые качества. В мире сейчас лишь три гнома, выплативших Долг, так что в сотрудничестве, несмотря на всё выдоенное Стеллой с меня, Кригстан заинтересован.
Так какого рожна я буду забивать себе голову проблемами и последствиями для других стран?
— Магнус, эй!
— А?
— Хрен на! Я тебе вопрос задал!
— Извини, прослушал. Можно еще раз? Очень хочу, чтобы ты заткнулся.
— Я тебя спросил, почему ты, тепличный Должник из Хайкорта, стал таким же маньяком, как и другие?! Ну те, которых жизнь озвереть заставила?
— Тебе Крюгер рассказал? Вот сука болтливая…
— Он всегда болтает по пьяни.
Почему… очень интересный вопрос. Как мог мирный российский бухгалтер превратиться в такого мясника? Кто виноват? С волками жить — по волчьи выть? Просто потому, что сам себе судья, полицейский, армия и государство? Или же… признаться честно себе и вот этому худому драному котом насмешнику?
— В моем мире, Эскиольд, за проявление насилия чаще всего следуют очень большие неприятности, — посмотрел я в глаза ожидающему эльфу, — Кроме того, большинство вопросов мои бывшие сопланетники решают куда более эффективным оружием, таким, по сравнению с которым не только ваши пушки, автоматы и танки выглядят… детскими игрушками, но и драконов с их магией вполне можно отнести к такой же несерьезной херне. Так мы там и живем. Мирно. Цивилизованно. Но это не значит, что у меня не возникали желания. Выбить зубы подрезавшему меня на полосе придурку. Пнуть в жирную спину тормозную бабу, загородившую своей тушей весь коридор в магазине. Избить и напугать алкаша, который расценивает подъезд твоего дома как собственную квартиру. Да хотя бы просто подраться с кем-нибудь, чтобы потом, отдуваясь и трогая свою набитую харю, почувствовать внутренний покой хорошо подравшегося мужика. Понимаешь, о чем я? Это копится, Эскиольд. Ты живешь и терпишь, потому что боишься. Чем дольше живешь, тем более беззубым становишься. Законопослушным. Удобным. Избегающим проблем. Только знаешь, что? Для моего мира это правильное поведение. А в этом — наоборот.
— Что именно — наоборот? — с живым интересом спросил эльф. Волди, внимательно вслушивающийся в мой монолог, навострил уши.
— В этом мире я могу оторвать кому-нибудь руку и запихать её тому в зад до того, как разумный скончается от кровопотери, — мрачно ухмыльнулся я, — И мне это нравится. Если хочешь понять таких как я, то просто считай, что мы всю первую жизнь работали, а сюда попали на херовый, тяжелый, смертельно опасный, мрачный, постоянно воняющий кровью и дерьмом, но отпуск. И теперь веселимся по мере сил!
— Такого я еще… не слышал, — спустя пару минут тишины выдавил эльф, — Но почему-то чувствую, что твой ответ наиболее близок к истине, Магнус Криггс.
— Я уже умирал, эльф. Новая жизнь — новые правила. А когда ты рискуешь раз за разом, проходя по лезвию бритвы, то в правилах смысл отпадает. Они не помогают выжить, понимаешь?
— Хо…, - Эскиольд, блеснув глазами, бодро подскочил с места, — Я тебя услышал, Должник! Идём! Я буду молчать!
Очень хотелось ляпнуть ему какую-нибудь едкость, но я сдержал язык за зубами. Свежий горный воздух куда важнее перебранок со старым пердуном. Потом же снова сидеть со Стеллой в этой летающей скороварке… хрен знает сколько. Куда мы с ней полетим? Что будем делать? Планов нет ни у Кригстана, ни у Хайкорта. «Пойди и убей»… хех.
Пещера открылась не внезапно, уж больно здоровым был вход. Выглядело оно насквозь неестественно: старая гора, медленно повышающийся наклон и вдруг, здрасте, скала, а в ней дырища такая, что десятка три поездов метро спокойно войдут одновременно. Да еще и гнусный старикашка, буквально плюющий всем своим внешним видом на стереотипы о настоящих (фэнтезийных и воспетых) эльфах, уверенно топает по направлению к этой гигантской дыре. Как же, опасности тут, целый кид ему в сопровождающие понадобился. Вон как чешет, хламида, распоротая Волди, все мослы со спины показывает.
— Нужно проверить пещеру, Криггс, — обернулся ко мне Эскиольд, — Иди вперед. Она не глубокая, метров полста. Если в ней нет никого живого и опасного, то просто оставишь меня здесь и свалишь. Только не сачкуй, а чеши до упора, там змеи могут быть!
Куда тут до упора? Я, войдя с котом внутрь, прошёл метров с десять, уже прекрасно различая всё, что только есть в пещере. Ничего тут не было! Огромный выгрызенный в скале овал с кривоватым полом! Ни змей, ни мусора, ни живности, ни сталактитов со сталагмитами!
— Слышь, Эскиольд…, - обернулся я маячившему сзади эльфу, лишь чтобы увидеть, как его долговязая фигура падает безжизненным мешком на камень. Ни выстрела, ни шороха, ни стука. Просто раз — и эльф оседает как изнеженная мадемуазель, которой внезапно показали эрегированный слоновий член.
— Эй, ты чег…, - дернулся я к агроному, но неожиданно понял, что двигаться не могу. Ноги, точнее всё ниже пупка, буквально окаменело, попутно прилепив меня к месту.
— МЯЯЯЯВ!!! — душераздирающе и коротко провопил точно также прилипший к камню Волди, а затем задрал на меня морду с полными смертельного ужаса глазами.
Это состояние парализованной паники в тишине длилось несколько секунд. Я и кот лишь успели несколько раз дёрнуться с места, пытаясь понять, есть ли крепости невидимых уз какие-то слабины, но затем замерли сами по себе. Кто угодно замрёт, когда прямо за его спиной самым неожиданным образом кто-то оглушительно громко скажет:
