– Сделаю, что смогу.
– Пенелопа будет ждать тебя в мастерской утром. Иди поешь.
– Я не возьму это, – отодвинула проклятый браслет и встала.
– Зря. Браслет ши – вопрос безопасности: Альда будет недовольна, когда обнаружит, что ты жива. Но личного раба не тронет.
– Нет.
– Можешь просто носить его в кармане.
От одного только взгляда на прозрачный наручник тяжелели запястья:
– Нет.
Я замерла у клинкета в ожидании, когда эзер наконец выпустит меня из каюты. Кайнорт распахнул дверь, которая оказалась не заперта. Ничего-то он не смыслил в шантаже.
Рискуя, что на голодный желудок мне приснится Бритц, я всё-таки не пошла ужинать. Вместо этого пробралась в наспех обустроенный тюремный блок. Охранники были на пересмене. Никто не заметил, как я подкралась к самой клетке – гигантскому пустому сейфу с единственным пленником.
– Ула! – Волкаш вскочил с лежанки и отставил термос с ужином.
Мы взялись за руки сквозь жгучие прутья плазмосети. Они опалили нам рукава, но разве это имело значение? Мы были живы каким-то чудом! На шее у Волкаша мигал широкий ошейник для блокировки диастимагии. Дредлоки спутались, на лбу и щеках пылали фингалы.
– Ты как? – горячо зашептала я, восхищаясь, каким же неукротимым зверем он был даже в синяках, даже в заточении.
– Нет, ты-то как? Я видел, как он тебя сбросил!
– Нормально я. Волкаш, мне опасно здесь долго отсвечивать. Просто хотела сказать… я нас вытащу.
– Устроишь побег?
– Нет. Мы с Кайнортом договорились, что если послезавтра ты…
– Ула, моих ребят почти всех убили! А ты заключаешь договоры с тараканами от моего имени!
Если честно, я не подумала о сделке с этой стороны.
– Но это шанс на свободу. Он нас отпустит, понимаешь? Волкаш, мы вернёмся к Баушке Мац!
– Да с чего ты… – он засмеялся и зарычал, приходя в бешенство. – Крошка, с чего ты решила, что он сдержит слово? Это же Бритц!
– Только за сегодня он сдержал два слова одним махом. Казнил и помиловал. Много ты его знаешь, чтобы голословно…
– Зато ты, как я погляжу, узнала его что-то слишком хорошо, – Волкаш вдруг отстранился, оглядывая меня, как впервые. – Я видел, как ты упала, Ула. Я видел! А после ты… приходишь сюда, как ни в чём не бывало, с подправленным личиком и называешь Бритца по имени… Ула, скажи, что тебя не перевербовали!
– Да ты что! Я стояла на краю и умирала от страха, я думала, что нас казнят! – меня затрясло на нервах. – Дурак…
– Ладно, что там за договор?
Он просто устал. Он не в себе. Это нормально – после всего, в его-то состоянии, Ула! Дыши ровно и не усугубляй, иначе вам двоим крышка.
Я сглотнула ком и рассказала, сбиваясь и заикаясь в попытке поделикатнее донести до Волкаша, что чемпион галактики будет гонять его по арене.
– Ты, мать твою, нормальная? – он швырнул термос в прутья, где остатки мясной похлёбки зашипели, источая смрад палёного сала. – Беру свои слова назад. Теперь я вижу, что таких и вербовать не надо: он просто тебя обдурил.
Глаза защипало сильнее, и я с услышала в своём голосе саркастичные нотки Кайнорта:
– Тогда выслушаю твои предложения, Волкаш. Давай, ведь у тебя же наверняка был план побега из бронированного сейфа. Нет? – в ответ он молча упал на лежанку и отвернулся к стене, укрывая голову капюшоном. – Вот и у меня нет. Но я костьми лягу… Слышишь?
– Это я лягу костьми послезавтра, – буркнул капюшон.
* * *
После разговора с Волкашем я уже не могла есть – ни тем вечером, ни наутро. И не потому даже, что отругал. На болотах он нас ещё не так отчитывал, мог и леща маленько… на то ведь и атаман. Но я бесконечно гоняла две фразы:
его «называешь Бритца по имени…»
и мою «Много ты его знаешь, чтобы голословно…»
Может, Ула всё-таки умерла, и в этой параллельной вселенной, одной из множества миллиардов, я стала уже не я? Потому что, случись нам переиграть разговор, имя Кайнорта и эта вспышка в его защиту повторились бы.
Ранним утром я брела к Пенелопе в облаке смятения, как вдруг кто-то схватил меня за плечо. Берграй навис, как грозовая туча:
– Не бойся, Ула. Пройдёмся?
Он предложил руку, и я с опаской взялась за обтянутый в чёрное локоть. Капитан напустил такой таинственный вид, что показалось невежливо шарахаться.
– Ты в курсе, что камеры пленников на прослушке? Спокойно, не трепыхайся. Я могу вам помочь.
– Нам с Волкашем? Вы знаете, как победить Лео Замардино?
– Это невозможно, – отрезал Инфер. – Но вся охрана рой-маршала подчиняется мне. Завтра на рассвете я открою клетку.
– Если?
В его сапфировых озёрах расширились зрачки:
– Если ты проведёшь со мной вечер. Только один вечер наедине.
– Это очень… заманчивое предложение, господин Инфер. Но я потеряю целый вечер подготовки к бою, и если вы обманете…
– Гарантия – моё слово.
Я представила, как убегаю с Волкашем в закат и до конца дней своих сочиняю небылицы, какой ценой спасла ему жизнь.
– А я думаю, чем лучше пройдёт этот вечер, тем скорее вы его нарушите. Ведь достаточно взвести глоустер, чтобы я сделала всё, что прикажете. И даже сыграла в любовь. Вообще я сильная трусиха и смертельно боюсь умирать. Зачем же вам рисковать и идти против Бритца?
Берграй жестом предложил мне присесть на какой-то ящик и опустился рядом.
– Тебе следует узнать кое-что о Кайнорте.
– Боже мой, неужели что-то плохое? – я хохотнула тем самым смехом, которым напугала доктора Изи. – Простите.
– Когда я был ещё ребёнком, мои родители служили в веренице капитана Кайнорта Бритца. Он тогда подавал большие надежды на поприще военной службы и, впрочем, очень скоро их оправдал. Это был расцвет захватнической мощи Эзерминори. Самым лёгким способом обогатиться и прославиться казалась война. Родители оставили меня в бедном пансионе и рванули на заработки. Они были простыми крестьянами без особых талантов и даже без образования. Бритц тогда набирал вереницу для вылазки к имперским границам. Успех операции был его личным пропуском к новому званию. Предполагалось, что вернутся не все. Он знал, что у моих родителей остался ребёнок, но всё-таки потащил их за собой. Не буду пересказывать, в какую передрягу они попали… Но вернулись только асы. Ценой пушечного мяса из новобранцев, которые оказались не так проворны. Конечно, зачем лететь быстрее имперцев, если можно просто лететь быстрее вчерашних пахарей и сапожников? Нет, Бритц, конечно, старался. Я видел хроники. Он прикрывал, отстреливался, эвакуировал. Но не ради людей, Ула. Он начал эвакуацию с кораблей, которые везли больше добычи. Больше рабов. И мои родители оказались в конце списка. Паф! – и до них просто не дошла очередь. – Берграй тяжело перевёл дух. Он сидел рядом со мной, но сознанием в другом пространстве и времени. – Бритц взял меня на попечение и щедро оплатил образование, даже не одно. Лучшие интернаты, высококлассные гувернёры, протекция на тёплые местечки. Я рос, как чистокровный минори. В изысканном холоде. Один на один с одиночеством… Да, а звание своё Бритц получил тогда.
