из города. Странствовала я около месяца, кормясь тем, что помогала в крестьянских семьях по хозяйству, а также врачуя их скотину. Как-то мне снова приснился Иисус и велел поутру идти в Марсель, куда я и отправилась еще затемно. Добравшись в этот город за несколько дней, я решила заночевать в одной ночлежке. Сама не знаю почему: было то место неимоверно грязным и убогим. Но, видимо, сил моих уже больше не оставалось, да и ночь, помнится, уже накрыла землю. Я заснула почти мгновенно, как только улеглась на деревянном неструганном настиле, где вдруг обнаружилось свободное место. Около полуночи меня разбудили чьи-то стоны. Это металась в бреду моя соседка. Я принесла ей воды, и, зажегши свечу, что была у меня с собой, я осмотрела ее. Увы, жить ей оставалось недолго, ибо то была, похоже, черная болезнь. Она, тем не менее, сказала мне, что зовут ее Клавдия, и что она родом из Испании. У нее были подорожные документы, и она направлялась в какой-то неизвестный мне городок, неподалеку от Марионвиля. За какой надобностью, я уже не помню, да и не суть. В общем, наутро, воспользовавшись ее подорожной, я ушла в Марионвиль. Так я стала Клавдией.
Я поселилась на окраине, в небольшом поселке, что на границе города, и стала понемногу обживаться. Работа повитухи мне приносила скромный доход, и на жизнь, худо-бедно, хватало. Вскоре по счастливой случайности, я познакомилась с Густавом, и он даже предложил мне обручиться. Я согласилась, но предложила ему не торопиться, а все как следует обдумать. Я не хотела, чтобы страсть, в конце концов, сделал его несчастным. Однако мы встречались довольно часто, и нам было действительно хорошо вместе. Наверное, это и вправду была, да и есть теперь, настоящая любовь. Но счастье наше длилось недолго.
Внезапно, меня начал преследовать староста. Он что-то заподозрил, видимо, решил, что я слишком молода для повитухи. И тогда, насколько я знаю, он вызвал в старой церкви дух епископа Урбиция, который, как говорят, был убит рыцарями-крестоносцами много веков назад. Я об этом узнала несколько позже. Оказывается, дух этого епископа вызывают в этой деревне довольно часто, и если епископ считает вопрос стоящим, он отвечает вполне толково. В общем, при помощи духа епископа, староста все узнал, и моя история и настоящее имя вполне могла бы всплыть на поверхность, поскольку я отвергла его домогательства. К тому моменту, надо сказать, он уже погубил не одну женщину, так что сомневаться в его подлых намерениях не приходилось. Не видя иного способа себя защитить, я создала нужные пентакли и затем сотворила Ложе Иштар. Густав на суде лжесвидетельствовал по моей просьбе, создав тем самым мне алиби, а наш уважаемый Маркус Де Ниро, даже сделал больше, чем мог кто-либо ожидать. Используя документ о крещении Клавдии, который староста где-то добыл, господин Де Ниро доказал, что вызвать черный ветер я не могла, да я и действительно его не вызывала. Зачем это было мне? В общем, все обошлось как нельзя лучше. После, Густав рассказал о своей семейной реликвии, и мы решили ее отыскать. Нашли мы ее довольно быстро, используя магию любви и, как проводника – хранителя архива Ковача. За определенную выгоду, Золтан разрешил нашему переписчику работать по ночам. Но случилось странное: кто-то его убил. Переписчика нашли мертвым с ножом в сердце. Мы были в отчаянии, ибо не знали, ни что с ним произошло, ни то, где он спрятал почти законченную копию книги. Сразу после гибели нашего человека, мы обнаружили слежку и за собой тоже. Еще спустя какое-то время при странных обстоятельствах умер наш бургомистр, а после и сам Ковач, что было уж совершеннейшим ударом для нас. На нашем горизонте оставался лишь один человек, имевший доступ в хранилище – Луиджи Феррано, временно исполнявший обязанности бургомистра. Далее – история всем известна, и нет смысла ее повторять снова. Я знаю, что я совершила много тяжких грехов, но ирония судьбы в том, что я не совершала ничего из того, в чем меня когда-либо обвиняли… Я была честна с вами, насколько это вообще возможно, а потому да поможет мне Бог избежать той страшной участи, которую, быть может, я заслуживаю…
Луиджи Феррано
Пожалуй, я должен отметить, прежде всего, что ничего подобного со мною никогда ранее не происходило. Сначала мне показалось, что я засыпаю, во всяком случае, я испытал ту самую приятность, когда сон только-только касается ваших глаз. А после, почти сразу, я увидел, что стою на освещенном ярким солнцем зеленом холме. Вокруг было множество ярких цветов, и впереди стояло нечто, похожее на ворота, только ни к какой ограде они не примыкали. За воротами стояло какое-то странное существо, а может быть и не существо, в общем – нечто, источающее яркий свет, на который было даже немного больно смотреть. Это нечто поманило меня, и я прошел через ворота. Я не испытывал никакого страха, но некоторое беспокойство все же у меня было. Однако, это, скорее, из опасения сделать или сказать что-то лишнее или невпопад. Интересно то, что когда я шел, до того, как пересечь ворота, я ощущал некоторую тяжесть, не очень существенную, впрочем, словно бы, когда идешь вверх к вершине горы. Зайдя же за ворота, тяжесть тотчас пропала и ее напротив – сменила удивительная легкость, и я даже почувствовал, будто могу летать. В тот же момент, существо, буду условно называть его так, мне сказало: «Ничего не бойся!»
А затем все исчезло, и далее я, видимо, просто спал, не ощущая времени. Во всяком случае, я пробыл там, на холме от силы четверть часа, а когда очнулся, уже было почти три часа пополуночи. И вот что еще интересно, я ведь и теперь ощущаю эту удивительную легкость, не так, правда, сильно, как там на холме, я уже не чувствую, что могу взлететь, но все-таки ощущаю, и это по-настоящему странно и удивительно.
Сандра Кваттроки
Наверное, это самое яркое событие, которое произошло со мной с момента моего рождения. Впрочем, я думаю, что оно и останется самым ярким. Начиналось все с того, что я чувствовала чудовищное смущение: подумать только, я лежу на полу, нагая в компании еще одной женщины и двух мужчин. Признаться, меня даже била мелка дрожь, несмотря на то, что в комнате было очень тепло. Однако, как и велел дядя, я попыталась остановить мысли. На удивление это удалось довольно быстро,
