что он будет бесценен по этим причинам, а также из-за своей связи с Внешними Кольцами, — произносит он спокойным голосом. — Чем больше связей у нас будет с этой частью Гласиума, тем меньше вероятность повторения последних пятнадцати лет. У народа будет право голоса.
Я слегка подпрыгиваю в своём кресле, я так счастлива. Другие мужчины в комнате обмениваются взглядами, но никто не может усомниться в логике Джована. Конечно, они будут сомневаться в происхождении Осколка. И ему придётся заслужить их уважение, как и всем остальным здесь. Его слова вызывают у меня ухмылку. Осколок был создан для совета — он идеален!
— А что на счёт Мороз? Кажется, ты уважаешь её советы, — спрашивает Джак.
По комнате проносится возбуждённый ропот.
— Женщина в совете? — спрашивает Джован.
Я прищуриваю глаза. Его тон не оскорбителен, он скорее любопытен.
— Ну, Мороз не просто женщина, не так ли, — говорит Яте. — Кажется, что она всегда помогает. Люди любят её. Признаю, её поведение нуждается в корректировке, — слышу, как Джован кашляет из другого конца комнаты, и ухмыляюсь. — Но я уверен, что она придёт в соответствие с нормой, — заканчивает Яте.
Ашон начинает задыхаться. Джован встаёт и начинает обходить круг.
— Прошу прощения, Татума, — замечает Яте. — Я ни на что не хотел намекать. Ты определённо умеешь держать себя в руках.
Я заверяю Яте, что не обижаюсь, но отчасти отвлекаюсь на Джована, который переместился, чтобы встать прямо за мной.
— Что ты делаешь? — бормочу я через плечо.
Он наклоняется вперёд и кладёт руку на моё плечо.
— Ты доверяешь мне?
— А что? — неуверенным голосом спрашиваю я.
Комната замолкает, и я понимаю, мы становимся центром внимания.
— Доверяешь? — спрашивает он.
Я даже не задумываюсь:
— Конечно.
Джован прочищает горло, и в комнате становится ещё тише. Я ёрзаю под его горячими руками, осознавая, что он задал мне этот вопрос, потому что собирается сделать что-то, против чего я буду возражать.
Он нежно сжимает меня.
— Я думаю, настало время вам узнать правду. Возможно, тогда вы поймёте, как Татума узнала то, чем поделилась три дня назад.
Что! У меня пересыхает во рту. Я судорожно пытаюсь вспомнить, кто находится в комнате. К сожалению, я знаю ответ: все советники до единого. Конечно, он не может иметь в виду…
— Этим знанием владеют лишь немногие. Я доверяю вам хранить то, что вам сейчас откроется, в строжайшем секрете. Более того, я прошу вас сохранять непредвзятость, когда вы увидите правду. Я прошу вас о поддержке, как ваш Король, но также и как ваш друг, — говорит он. — Эта женщина спасла Гласиум. Она спасла всех нас. Мы в большом долгу перед ней. Брумы не забывают о своих долгах.
— Джован, — шепчу я. — Что ты?..
Я слышу лязг доспехов Ашона, когда он встаёт рядом со своим братом. Моё сердце бьётся так громко, что звук заполняет мои уши, превращая все остальные звуки в неузнаваемый гул. Я смотрю на него, повернувшись на месте. Самым мягким движением, которое только можно себе представить, он наклоняет мой подбородок так, что я снова оказываюсь лицом к советникам, которые ждут в тишине. Кончики его пальцев касаются моих щёк, когда он тянет материал вверх. Советники начинают говорить, теперь они знают, что намерен сделать их Король. Разговоры нарастают, они возбужденно бормочут и встают, чтобы посмотреть поближе. Даже Роско протискивается вперёд, чтобы посмотреть, забыв об обычных манерах.
Сколько раз они гадали, что за лицо под вуалью Татумы? Сколько раз они сами хотели поднять её?
Всего один взгляд.
Джован берёт нижнюю часть моей вуали, наклоняется и шепчет мне на ухо:
— Так и должно быть, Лина. Ты увидишь.
ГЛАВА 17
Я неловко сижу в гвалте комнаты. Бумаги валяются на полу. Стулья лежат перевернутыми, прислонёнными к стене, а кричащие мужчины вскакивают со своих мест, чтобы доказать свою точку зрения. Это один из тех моментов, когда ты понимаешь, как много изменилось.
Я только что позволила Королю Гласиума показать своё лицо целой комнате, полной его советников.
Прошло уже не менее пяти минут. Даже Джован не смог их успокоить. Вместо этого он сидит рядом со мной, на его лице кривая полуулыбка. Ашон не пытается скрыть свою ухмылку, подмигивая мне всякий раз, когда я ловлю его взгляд. Я не знаю, как они могут быть такими спокойными. Моё сердце грозит выскочить из груди. Джак стоит в метре от меня и смотрит с открытым ртом. Это очень обескураживает.
— Татума — Мороз!
Я слышу это в двадцатый раз. Надеюсь, эта комната звукоизолирована.
— Значит, Татума мертва? — спрашивает кто-то.
Я вздыхаю и прислоняюсь затылком к спинке кресла.
— О чём ты думаешь? — спрашивает Джован.
Я пожимаю одним плечом, складывая руки.
— Они справились с гражданской войной с меньшим шумом.
Я чувствую тепло его дыхания, когда он тихонько хихикает. Я смотрю на него.
— И если на самом деле ты спрашиваешь, сержусь ли я на тебя, то я всё ещё решаю.
Джован принимает это с кивком.
— Так вот как ты смогла объединить Внешние Кольца и ассамблею для борьбы с Блейном? — спрашивает Роско.
Громкость стихает от его вопросов.
— Так ты Татума? — спрашивает Джак.
Он наконец-то закрывает свой рот.
Я поднимаю бровь.
— Да, Джак.
— Но… у тебя голубые глаза! — Драммонд брызжет слюной.
Его лицо бледное. Я гадаю, не собирается ли он упасть в обморок.
— Да, — говорю я.
Бросив ещё один взгляд на Короля, я перехожу к краткому изложению событий последних нескольких секторов. Теперь мне стало легче, ведь я делала это уже несколько раз. Я рассказываю им о вероятном романе моей матери, о том, как я бежала во Внешние Кольца и Ире, и о том, как мне удалось сохранить прикрытие после возвращения в замок. Они смотрят на меня, когда я заканчиваю — это научит меня желать тишины. Я заставляю свой позвоночник выпрямиться, пока они таращатся.
— Я знал об этом с самого начала, — обращается к ним Джован.
Я бросаю на него язвительный взгляд. Он сделал так, чтобы это звучало гораздо приятнее, чем было на самом деле. Король сорвал с меня вуаль вскоре после моего прибытия в Третий Сектор. Большинству советников есть что сказать по этому поводу, они явно возмущены его скрытностью. Я не могу их винить. Это значительная новость. Одна из самых больших в нашей коллективной истории. Татума метис? Это меняет всё — я знаю это лучше всех.
— Все женщины Солати дерутся как ты? — спрашивает Ашон.
— Те, у кого есть способности, — отвечаю я. — В Осолисе
