Книга Сны куклы - Елизавета Берестова

подозрения. И мне пришла в голову идея написать в мэрию города, где по словам нашего господина и находился злополучный сгоревший детский приют. Основание придумалось как-то само собой: я хочу узнать, кто мои родители, чтобы встретиться с ними или посетить их могилы. И вот через неделю мне пришёл ответ. Взгляните, что ответили на мой запрос власти, — она расстегнула пуговки на животе овечки и вытащила письмо.

Рика подумала, что Эба использует игрушку для хранения каких-то особо ценных для себя вещей.

Вил взял письмо.

— Не возражаете, если я для экономии времени прочту вслух?

Девушка отрицательно покачала головой.

Уважаемая госпожа! — начал читать коррехидор, — либо вас ввели в заблуждение, либо закралась страшная ошибка. Обладая аналогичным именем и фамилией с одной из наших воспитанниц, вы посчитали себя ею. Но, согласно записям, хранящимся в городском архиве, госпожа Эба Диккери, девочка 14 лет погибла при пожаре в детском приюте «Доброта» при попытке вытащить из горящей спальни малышей, оказавшихся отрезанными огнём от основной массы детей и не эвакуированных вовремя по вине сотрудников приюта. Она сгорела заживо вместе с пятнадцатью малышами в возрасте от 1года до трёх лет. Ей помогали четверо ребят из старшей группы, ставших маленькими героями нашего города. Все дети похоронены на городском кладбище за счёт Кленовой короны. Имена героев мы приводим ниже:

Эба Диккери, 14 лет;

Оди Зе́рби, 15 лет;

М́арус Се́мил, 14 лет;

Джек Фэ́ррал, 14 лет;

Ри́ччи Я́рси, 15 лет;

Нам очень жаль, но городская мэрия не полномочна предоставлять информацию о родных и близкий покойных кому бы то ни было. С уважением, остаёмся искренне Ваши… Дальше подпись и дата.

— Любопытный документ, — прокомментировал Вил, возвращая письмо, — из него вы поняли, что господин Рэйнольдс вас обманывает.

— Да, — Эба аккуратно застегнула овечку, — я рассказала остальным, мы принялись обсуждать это, и тут нам принялось бросаться в глаза множество несоответствий. Например, ни у кого из девушек не было ежемесячных особенностей женского организма, мы не испытывали голода, не боялись морозов и жары. Болевой порог у нас чрезвычайно низок. Я обратила внимание, что многочисленные статьи в газетах о бездомных людях, бедных животных, голодных птичках зимой меня совсем-совсем не трогают. Как, собственно, и внезапная смерть Оди. Неожиданно, да. Жаль — нет. Единственное чувство, которое мы все испытывали — был страх. Страх за себя, и всё. Когда мы были с Хито одни (иногда он приглашал меня провести ночь в его комнате), я выбрала момент и снова заговорила с ним об этом. Он сначала упирался, а потом, видимо под действием вина, сознался в обмане. Так я узнала, что мы все куклы, и нам дан короткий срок жизни. Сколько именно, выяснить не удалось, хозяин пустился в пространные рассуждения о различных привходящих условиях, определяющих срок жизни, плёл что-то о том, чем больше мы нужны кому-то, и чем больше в нас человеческого, тем дольше. Но я твёрдо была уверена, что подо всем этим скрывалось нежелание раскрывать мне правду. Я беспрестанно ломала голову, как получить нужную мне информацию, и надеялась найти способ удлинить наши жизни. Ходила по разным магазинчикам, покупала газеты и журналы о магии. Серьёзные издания (мне как-то в руки попал номер журнала «Магия. Последние изыскания») мне явно были не по зубам, и я скоренько возвратила его назад в магазин. На мои сетования на абсолютную непонятность публикаций и языка владелица лавки посоветовала начать свой путь в чародейки с чего-то более простого. Так ко мне в руки попала книга для начинающей ведьмы. Меня не заинтересовала ворожба на жениха, богатство тоже было как-то без надобности. Я уже готова была счесть книгу пустой тратой денег, как я увидела заклятие, позволяющее узнать, истинное отношение любимого человека. Я провела описанный ритуал, особо ни на что не надеясь, к этому моменту я уже успела осознать, что никакие тесты на способности к колдовству я позорно не пройду. В предисловии к книге говорилось, будто чтобы осуществить заклятие никакой особой одарённости не нужно, и любой девушке под силу узнать о подлинных чувствах возлюбленного. Я видела, как господин Хито выделяет меня из ряда остальных сотрудников, при этом его чувства были мне глубоко безразличны. Я хотела знать лишь одно: как продлить нам жизнь, и кто нас создал. Ритуал был, действительно, несложным, только вот результат вышел совершенно иной, он совсем не отвечал моим ожиданиям. Моя сущность словно бы изменилась: мир вокруг расцвёл звуками, запахами, вкусами. Я начала плакать и смеяться, сама не понимая почему. Но главное, я увидела сон Хито. Сон сей был кошмаром, в котором я или девушка с моим именем погибала у него на глазах. Я не поняла, как это происходило виделось лишь очень много крови и рука с кольцом в виде цветка сакуры. Знаете, я вообще никогда не носила колец, поэтому взяла себя в руки и огляделась: в том сне помимо молодого Хито действовали ещё три человека. Хито бросился к одному из них — коротышке в кружевных манжетах с надменным выражением лица, и воскликнул:

— Акито, за что? Как ты мог сделать такое со мной и Эбой?

— Сие плата за твою чёрствость и предательство, — ответствовал Акито, — твоя Эба заплатила, заплатишь и ты.

— Диметрий! — обратился господин ко второму, грузноватому парню в кожаном фартуке и с шапкой кудрявых волос. За ухом у него торчал карандаш, а из кармана фартука выглядывала мерная линейка, — ты так и будешь молчать? Почему ты отвернулся от меня, неужели и ты веришь в то, что говорит Касл? Разве ж я мог столь жестоко оборвать чужую жизнь? Разве кто-то заслужил уходить рано, в расцвете юности? Не было ли здесь твоей ошибки? Повернётся ли твой язык перед богами и людьми заявить, что не внёс свою лепту в ужасную трагедию, коснувшуюся всех пятерых?

В сне Хито кудрявый рассмеялся зловещим смехом и ответил, что каждому отмерен свой срок и своя мера страданий, страдайте и вы!

Господин залился слезами, потом обратился к последнему — мужчине в королевском тартане. Он был одет в форму вашей службы, господин граф.

— Сержант, — взмолился Хито, — почему вы выбрали жертвой именно меня, по какому праву вы столь жестоко вторглись в мою судьбу, словно она не была щедра ко мне по части боли? Зачем вы добавили ещё? Почему я? Неужели в вас не осталось совсем нисколько места для справедливости и сочувствия? Ваше грубое вмешательство сломало то, единственное, что у меня ещё осталось — мою жизнь.

— Твоя жизнь —