что бестактность князя сильно его задела.
— Рама, накрой ему, пожалуйста, за чайным столиком на веранде. — Колин говорил ровно, и Первин поняла, что он пытается загладить нарушение протокола, да так, чтобы не обидеть ни одну из сторон. — Слева по коридору, через две двери, ванная комната.
Шут оскорбленно покинул гостиную.
Рама подошел к Колину поближе и тихо сказал:
— Еды на кухне не осталось! Все на столе.
Колин окинул взглядом скудные остатки пищи на серебряных подносах и в мисках.
— Если все поели, я попрошу Раму собрать тарелку.
Князь Сваруп вытащил изо рта куриную косточку и объявил:
— Собачья нынче жизнь в гостевом доме.
Рама сходил на кухню и вернулся с металлической тарелкой — с таких кормят нищих и работников. Первин подумала: он, видимо, выбрал ее, поскольку разбирается в кастовых особенностях, на которые указал князь Сваруп. Не глядя на князя и его придворного, Рама переложил на тарелку остатки риса и овощей. Виндалу не осталось.
— Так нас кормят пищей для слуг! — тихо сказал князю Чираг Дхиллон на маратхи.
— Простите, мы не ждали высокородных гостей, — откликнулся на том же языке Колин.
Глядя в спину Раме, который уносил прочь полупустую тарелку, князь Сваруп осушил свой бокал.
— А вино еще есть? Или в винном погребе так же пусто, как и в буфете?
Колин перевернул бутылку.
— Ничего не осталось. Завтрак подадут в восемь — в девять нам нужно выехать на станцию.
Первин не сводила глаз с полуоткрытой двери на веранду. Ей не хотелось выражать согласие с планом Колина, зато хотелось, чтобы князь и его люди этому плану последовали. И Адитья тоже.
Она знала, что, если мужчины уедут в Пуну, ей проще будет добраться до дворца и выяснить то, что выяснить необходимо.
20. В разные стороны
На рассвете следующего дня Первин зажгла свечу у кровати. Ополоснула лицо водой, надела юбку с разрезом, блузку, жакет, который привезла из Бомбея. Сложила в небольшую сумку самое необходимое: фляжку с водой, блокнот, перо, фонарь на батарейках. Взяв ботинки в одну руку, а сумку в другую, она на цыпочках прокралась на веранду. Не хотелось никого разбудить.
Но ее уже дожидались.
— Доброе утро, — поздоровался из своего любимого плетеного кресла Колин. Она заметила, что он полностью одет: брюки, белая льняная рубаха, ботинки.
— Доброе утро. Сегодня йоги не будет? — А она-то рассчитывала, что он уйдет из дому.
— Нет времени. Поглядите вон туда.
Туман еще не рассеялся, но она увидела какое-то шевеление в кроне жакаранды и быстро поняла, что там стая обезьян. Хануман спрыгнул на землю, за ним еще четыре обезьяны примерно того же размера.
Первин не терпелось двинуться в путь, и все же она улыбнулась.
— Какое семейство — не разлей вода.
— Совершенно верно. Родня всегда рядом, и есть кому тебя защитить. Нам, людям, есть чему у них поучиться. — Колин вздохнул, потом обернулся, увидел, что на ней костюм для верховой езды. — Так, и что вы затеяли?
Первин помнила, что рядом с верандой находится целый ряд гостевых комнат. Указав на них головой, она пробормотала:
— Предлагаю поговорить в саду.
Колин дошел с нею до жакаранды — там стояла железная скамья, с нее открывался вид на горы. Первин села и принялась шнуровать ботинки. Заметила, что Колин не взял палку. То ли он сегодня чувствовал себя крепче, чем накануне, то ли пытался скрыть свою слабость от князя Сварупа.
Посмотрев, как она обувается, Колин сказал:
— Судя по вашему наряду, вы не собираетесь сегодня посещать наших начальников в Пуне.
Первин решила, что будет твердо стоять на своем.
— Да, у меня другие намерения. Я бы очень хотела позднее встретиться с вами во дворце — и приводите с собой поисковую группу, какую сможете собрать. Я позабочусь о том, чтобы вас впустили.
Колин не стал садиться. Пнул лежавший между ними белый камушек. А потом, не сводя с этого камушка глаз, спросил:
— Князь ведь не знает, куда вы собрались, верно?
Первин разве что не закатила глаза.
— Нет, конечно. Князю я не доверяю, и вообще, мне хочется его пнуть, как вот вам — этот камушек. А вот в то, что Родерик Эймс взял у него частный оплачиваемый заказ, я верю — вы ведь уловили, о чем речь?
— Более или менее, — ответил Колин. — И для меня это загадка. Государственные служащие не имеют права брать деньги у сторонних заказчиков.
— Вы об этом уже говорили. У меня есть все основания полагать, что Родерик также собирается взять подряд у Язада Мехта. Утром после того, как мы ужинали все вместе, они куда-то ездили вдвоем.
Колин покачал головой.
— Но если я заведу об этом речь, я лишусь дружбы Язада.
— В тяжелом вы положении.
— Да. Но давайте лучше сосредоточимся на другом. Что я скажу князю Сварупу о вашем исчезновении?
Первин нагнулась и подняла камушек, упавший возле самых ее ног. На ощупь он оказался гладким, прохладным. Считать камень драгоценным или нет — это ведь совершенно произвольный выбор. То же самое относится и к людям.
— Решайте сами, что вы ему скажете. Вряд ли его расстроит мое отсутствие. Однако, если вы ему сообщите, куда я направилась, он может броситься в погоню вместо того, чтобы отправиться с вами в Пуну.
Колин глянул через плечо на здание гостевого дома, будто бы проверяя, что оттуда никто не вышел.
— Скажу ему так: вы нынче не в настроении ехать в Пуну. Вот только боюсь, вам сложно будет разбудить Лакшмана и заставить его людей нести паланкин в столь ранний час.
— Лакшман и носильщики очень устали, — согласилась Первин. — Я и не думала просить их помощи. Зато надеялась, что вы дадите мне на время лошадь.
Колин выпучил глаза.
— Да как вы найдете дорогу, если сидели в закрытом паланкине? Кроме того, через некоторые части леса ехать верхом очень сложно.
Первин решила промолчать про свои потайные страхи. И просто сказала:
— Занавески я почти все время держала раздернутыми. Запомнила много примет. Кроме того, в джунглях достаточно протоптанная тропинка. Вообще, путь несложный, если не по темноте.
С дерева спустился ярко-зеленый попугай, напугал их обоих. Колин заметно покачнулся.
— Лучше сядьте, — предложила Первин, и он сел, подчеркнуто оставив между ними примерно полметра.
— Когда два дня назад вы уезжали, я переживал, что вас не впустят во дворец. Теперь у меня другие переживания. — Колин шумно выдохнул и только потом продолжил: — Я тревожусь за вашу безопасность. Если вас убьют во дворце или
