известная как метанарратив, позволяла знаниям меняться и расти с течением времени.
2. В чем суть экономики знаний?
ОТВЕТ: В постмодернистском обществе знания коммерциализированы. Способ передачи данных налажен с помощью информационных систем, когда информация сжимается и передается по сети между компьютерами. Если знание не может по каким-то причинам быть разделено на сегменты и сжато, то оно теряет свою ценность.
3. Как устроены социальные связи?
ОТВЕТ: Социальная связь сама по себе является языковой игрой, в которой каждый из нас подобен узлу в коммуникационной сети, перехватывающему и пересылающему сообщения по всей системе. Эти сообщения воздействуют на другие узлы в языковой игре, вызывая действия, сдвиги и ответные действия, которые потенциально улучшают и обогащают систему, создавая нечто новое.
4. Чем научное знание отличается от нарративного?
ОТВЕТ: Наука поддается проверке. Она должна быть наблюдаемой, воспроизводимой и проверяемой экспериментально. Знание охватывает большие объемы, оно состоит из компетентности, концепций истины, справедливости, эффективности и красоты. Знание характеризуется текучестью и гибкостью.
5. Если метанарратива больше нет, то в каком виде существует наука?
ОТВЕТ: Наука, по мнению Лиотара, становится спекулятивной игрой, которая определяется определенным набором правил. По мере того как правила изменяются, области науки сближаются, а области исследований становятся применимы к более широкому кругу дисциплин.
6. Почему так важно продолжать учиться за пределами образовательных учреждений?
ОТВЕТ: Сегодняшняя образовательная модель нестабильна, она изменчива, постоянно обновляется. Человек постоянно должен адаптироваться к новой парадигме знаний.
7. Каким образом Лиотар оценивает подвижную систему знаний?
ОТВЕТ: Лиотар утверждает, что это хорошо. Если мы признаем, что ничто не является постоянным и что все, что и как мы думаем, знаем, подвергается сомнению, мы будем подвергать сомнению то, что говорит нам общество и правительство, станем менее внушаемы.
46
Дмитрий Владимирович Сарабьянов. «Русская живопись XIX века среди европейских школ: опыт сравнительного исследования»
1980 год
Самое важное:
• Русская живопись не была изолирована от европейской.
• Источник романтизма – разочарование в идеалах просвещения.
• В каждой национальной школе свой романтизм.
• Русский вариант романтизма разделен на два этапа: ранний и поздний.
• Бидермайер – бытовой вариант романтизма.
Темы: русское искусство, романтизм, классицизм, искусство XIX века, реализм, бидермайер
В схожем ключе:
Александр Бенуа. Русская школа живописи. 1904.
Огюст Роден. Беседы об искусстве. 1911.
Дмитрий Сарабьянов. Русская живопись: пробуждение памяти. 1998.
«Русская живопись XIX века среди европейских школ» писалась с целью расширить историко-художественный контекст искусства России. Дмитрий Владимирович в этой книге с разных сторон рассмотрел национальное своеобразие отечественной живописи в контексте ее связей, общих и различных черт с живописью европейских стран. Это был первый опыт подобного сравнения, и он привел Сарабьянова к интересным результатам и открытиям. Например, «ситуация разрыва в истории русского искусства», которую он позже описал в отдельной статье, или спокойное, даже смиренное принятие влияний западных школ, а потом, после усвоения и переработки, прорыв к художественным высотам.
Русская живопись как синтез национального своеобразия и общеевропейских тенденций
Дмитрий Владимирович отталкивается от мысли, что искусство России не изолировано. Для лучшего понимания искусства своей страны нужно хотя бы немного знать историю общеевропейского искусства, которая послужила для него обрамлением. В этой книге он рассматривает все значительные направления искусства XIX века: романтизм, реализм, импрессионизм и модерн. Он выявляет связи русских художников с европейскими мастерами и школами, подчеркивает уникальные черты национального своеобразия. Автор сразу же оговаривается, что не намерен придерживаться жесткой хронологической последовательности. Сарабьянов утверждает, что традиционный способ изучения русской живописи – так, будто она существовала в вакууме, отдельно от европейской, – устарел. В основе исследования Дмитрия Владимировича находится поиск конкретных связей русских художников и их западных коллег. Затем он рассматривает развитие национальных художественных школ, выявляет их своеобразные черты и анализирует их художественные свойства. При этом автор подчеркивает, что целью данного анализа является объяснение национальных особенностей художественных школ.
Сарабьянов считает, что русская живопись среди европейских школ существовала как синтез национального и европейского. Для подтверждения этого тезиса он выбирает собственный путь: в самых общих чертах сравнить историю развития отечественного искусства от его становления в Древней Руси до конца XVIII столетия с историей развития национальных художественных школ Западной Европы от начала Средневековья и сложения романского стиля сквозь искусство готики к эпохе Возрождения и Новому времени. Культура, сложившаяся к XIX столетию, есть результат того, что происходило в искусстве и культуре более ранних периодов. Дмитрий Владимирович считает, что, развиваясь, русское искусство переживало схожие с западноевропейским искусством стадии. Похожие, но не идентичные: у отечественного искусства был свой собственный, извилистый путь, который не всегда был параллелен европейскому, он и привел к характерным особенностям в XIX веке.
Романтизм в искусстве России и других европейских стран
Искусствовед не касается вопросов об истоках романтизма, его эстетических особенностей или мировоззренческого характера философии, поскольку они уже достаточно изучены его коллегами как в России, так и за рубежом. Но автор останавливается на некоторых существенных для его исследования особенностях. Например, он отмечает, что распространение романтизма не было тотальным и часть художественной культуры остается верной классицизму, развиваясь в его эстетических рамках. Другая его особенность в том, что романтизм сохранил неведомую до него многоликость, не получилось полного переосмысления, не выработалась единая стилевая форма и не закрепилась в архитектуре, как это было с предшествующими направлениями. Наоборот, в романтизме сохранились устойчивые стилевые основы, они видоизменились, преобразовались, но не ушли полностью.
Своеобразие романтизма – в его множественности. В каждой европейской стране имелся свой собственный, с национальным характером, романтизм. Они похожи и непохожи, как дети одной семьи. Эта разница была обусловлена национальной спецификой, социально-экономическими различиями, неоднородностью самой художественной атмосферы. И как-то так причудливо сложился пазл истории, что почти одновременно романтизм как художественное направление зародился и во Франции, и в Англии, и в Германии, и в России. Сарабьянов предполагает, что для такой ситуации должны быть некие универсальные основания, способные объяснить зарождение романтизма в его разных национальных вариантах. И он называет два таких универсальных фактора. Первое, что объединяет все европейские страны и Россию, – угасание просветительских идей, разочарование в идеалах эпохи Просвещения – свободы, равенства и братства, – сопровождавшееся ростом недовольства современностью. Другой фактор – это все более укрепляющиеся и тесные связи между европейскими странами (и Россия в их числе). Получается, что единство романтизма сохранялось лишь на самом общем уровне.
Дмитрий Владимирович подмечает не совсем обычную ситуацию в русском романтизме, когда четко видны два
