class="p1">Несу меленькую в комнату. На кровать укладываю.
— Давай, еще раз укуси… — выдаю на полном серьезе.
Чувствую, как она напрягается в непонятках. Убедительней выдаю. — Так надо Мира, давай, совсем чуть-чуть!
Слушается маленькая. Тут же зубки свои вонзает, причем не в ту же рану, которая еще не совсем затянулась, а рядышком.
Расплываюсь в счастливой улыбке, кайфуя от того, как она кровь потягивает. Уплываю по тихой сознанием. Бляяя… С ума сойти можно!
— Что чувствуешь? — интересуюсь, как только ее зубки мою шею покидают.
— Чувствую, как тебе хорошо! — честно признается, краской заливаясь.
В этот момент, теряюсь даже. Ни как, не ожидал, такого рода ответа… Планировал услышать — «лучше», или по крайней мере — «так же»… Но это?
— Мира, блин… — непроизвольно смеяться начинаю. Столько теплоты в ее глазах появляется, что меня прям распирает от эмоций. — Я тебя сейчас зацелую, и разговору пиздец…
— А я то что? — подхватывает мое игривое настроение и тоже хохотать начинает.
Боже правый! Умиляюсь ее резкой смене настроения… Вечно бы этот звук слушал…
Пиздец как люблю! Не могу…
— Ларионовой будешь! — вдруг заключаю, останавливая всю веселость.
Не понимаю, с чего вдруг именно это, мой мозг продвигает на данный момент, но я ему, если честно, благодарен.
Мира замирает всем телом на мои слова, но не на панике, как обычно. Что-то новое и необъяснимое в ней пробуждается.
— Это предложение? — зрачки расширяются.
— Это факт! — быстро головой мотаю, — И знай, с сегодняшнего дня, ты больше не Астахова…
— Как? — воздухом давится. Вижу, как шок постепенно на лицо наползает. Хмурюсь.
— Расстроена? — тут же бровь выгибаю, реагируя адекватно на ее вопрос странный.
— Вообще-то нет! — вдруг улыбаться начинает. Подушечками пальцев, нежно лица моего касается. — Наш бак фикция… — вышептвыет четко.
Молчу, в знак того, что хочу продолжение услышать. Хотя в душе пиздец какой фейерверк взрывается.
— Я…мы…я… — заикаться начинает.
Чувствую, как ее сердцебиение вновь учащается. Жизненно важная храбрость, стремительно испаряется из ее организма.
— Давай-ка, еще укуси, а? — предлагаю тут же. На что в ответ получаю, смех заразительный.
— Боже Влад! — смеется маленькая. — Просто скажи, что хочешь быть мною покусанным! — хихикает миленько так.
А я ж на полном серьезе…
— Конечно, хочу! — выдаю спокойным голосом. — А еще я хочу, чтоб ты не боялась, и уже наконец, поведала мне свою историю запутанную.
Лицо Миры улыбку тут же теряет и я прям вижу, как она снова в себя уходить начинает.
Да что ж такое? Я ее вытягиваю из темноты, но ее обратно засасывает туда…
— В галерее, ко мне ведьма подошла… — вдруг зашептала она, в то время, как в моем онемевшем теле пульс испаряется по тихой.
Молчу. Хотя уже, прекрасно понимаю, что это ни кто иной, как наша Ева блядь…
— Она мне сказала… — промаргивается растерянно. — Сказала, чтоб я не сопротивлялась тебе, что это неизбежно… но…
Но?
Почему я блядь даже не удивлен этому?
Машинально ловлю ее перепуганный взгляд. И сердце куда-то вниз сваливается. Желудок распирает странным жжением. Дрожь плавно переходит на ноги.
— Она так же предупредила, чтоб я не рассказывала о произошедшем…
Да вашу ж мать… Глаза закрываю. Сказанное Мирой, обрушивается на меня лавиной тяжелого снега. Сначала она раздавливает мне мозги, потом слетает ознобом по коже.
Мне и раньше Еву придушить хотелось, но сейчас блядь… Кулаки сжимаю.
Ладно, хер на нее… Я пытаюсь взять себя в руки. Вроде так делают все нормальные люди. Только я ведь нихера не нормальный. Однако, не смотря на это, понимаю, что мы с Мирой сейчас один на один. И это наша судьба сейчас шатается.
— Это моя тетя — Ева, — тут же признаюсь, не увиливая от этого факта. — Это она, пять лет назад, заявила мне, что ты не моя пара. Это она, подстроила все так, что я прекратил все поиски. Это она привела меня на эту выставку. И я бы на твоем месте, не слушал ведьм коварных… — немного грубо выдаю, но она должна понять, что все, что происходит в нашей жизни, мы должны решать сами.
— Я и не слушаю… — оправдываться начинает.
Фух! Шумно выдыхаю из легких, злобой отравленный воздух. Тут же щечку ее нежную поглаживаю.
— Правильно! — прижимаю к себе свою девочку.
— Влад, — шепчет снова, — Я тебе все расскажу, только… только, ты не перебивай пожалуйста.
Сердцебиение в это мгновение замирает. Вместо него, рябью ползет по телу какой-то абсолютно неестественный, яростный мандраж. Снова, блядь, пытаюсь взять себя в руки, не смотря на то, что ее тон, наоборот, в панике биться заставляет.
— Хорошо сладкая! — соглашаюсь, в то время, как у самого нутряк в хлипкое желе превращается. Спецом торможу все реактивные процессы и тут же в кучу собираюсь.
— Не знаю, знаешь ты или нет, но я маму свою найти пыталась…
Мира
— В самом худшем событии… — слезы рекой льются. — Я тебя убить могу. Понимаешь? — глаза на него поднимаю.
За время своего длинного монолога, я раза три, прокусывала шею, своей половинки. Не знаю почему, но каким-то образом, его кровь, положительно влияет на меня. Она в мгновение ока расслабляет организм, отбирая страх.
— Этого не произойдет! — вытирает влагу поцелуями.
Вздрагиваю от его хриплого голоса. Он, как и обещал, не проронил ни слова, пока я вела рассказ. Пытался спокойно слушать, хотя иногда, конечно же, сжимал свои кулаки, пытаясь справиться со своей злостью.
— Не переживай, маленькая… — шепчет в ухо, успокаивая.
Такое ощущение, что до него так и не дошел смысл моих слов. Он не воспринимает все на полном серьезе, в то время, когда я от страха сгораю. Я ж в таком состоянии пять лет прибываю…
— Отныне, лишь рисование помогает мне не свихнуться окончательно… — зачем-то сообщаю ему эту информацию. Хотя, признаюсь, я далеко не все ему поведала. Меня будто в сторону уводило, в тот момент, как только на языке вертелись запретные фразы.
Влад вдруг замирает всем телом и на меня взгляд поднимает.
— Это все, били твои картины? — спрашивает, едва дыша.
— Да, все они мои… — киваю, подтверждая. Концентрирую взгляд, пытаясь понять, от чего его лицо мрачнее тучи.
— Когда я вошел в эту галерею. Мне стало пиздец как плохо… — признается Влад, сдавленным голосом. — Все вдруг начало давить на меня, отравлять мое сознание. Кислород стремительно испарялся из легких. Я задыхался…
Боже мой! Рот ладонью накрываю. Неужели это мои картины, на него так повлияли? Мамочки, аж руки дрожать начинают.
— А это все — твоя боль… — констатирует, глаза зажмуривая. Он вдруг трясти головой начинает, будто смахивает воспоминания мучительные. А я почему-то продолжаю…
